Изидор Дюкасс: гимн насилию


статья от 2 марта 2013

Впечатлительность — удел ничтожеств
Г.Ф.Лавкрафт

Сегодня многие мои читатели не закончат чтение данной статьи. Возможно, её примут для себя лишь те, кто настолько же безумен, как ваш покорный слуга. И те, кто привык полагаться на моё мнение либо тешить себя иллюзиями по поводу того, что на самом-то деле всё хорошо, глубоко разочаруются в ситуации и, если быть более конкретным, изначально в себе. Сегодня речь пойдёт о боли, ничтожестве и бесполезности человека – неважно, один он или в толпе себе подобных выродков. Давно бы пора понять, что мир вокруг нас – чужд человеческим понятиям, и пока мы с вами пытаемся вписать себя в его рамки, он пытается просто-напросто избавиться от своей самой большой заразы, от главной ошибки своего создателя. И я вас уверю – каждое ничтожество, которое назовёт себя сегодня царём природы или хотя бы высшим звеном эволюции, под конец статьи поплатится за свою отвратительную гордыню. Как это получится сделать? Не волнуйтесь! Вы хотите средств? Их есть у меня. И, как водится, есть тысяча доводов в счёт подтверждения моей несомненной правоты. Ну а если вы сегодня сможете понять, насколько вы безразличны всем окружающим вас подобиям живых тварей, то я поспешу вас поздравить – вы выиграли главный приз – приз максимально чёткого осознания себя. Вы – мелочные и слабые, лживые и тщеславные животные, стремящиеся лишь к незаслуженному уюту, стремящиеся использовать каждую лишнюю минуту в целях лицемерия или битья баклуш, поймёте, наконец, что вы из себя представляете. И зря вы сейчас плюётесь в свои мониторы или в порыве застывшей злобы просто замерли перед экраном компьютера или ноутбука в состоянии специфического ступора. Зря вы ждёте переворота в сегодняшней теме – счастливого финала не будет.

И сегодня действительно волшебный день – день, когда маски спадают и под ликами благородных и ищущих мы уже видим слабых ленивых болтунов, а под искусно надетыми масками вечно весёлых и вечно пьяных, можем разглядеть ту невозможную долю разврата, которая и привела их к празднику плоти и похоти, который в наше время определяется как «позитивный взгляд на мир». И глубокие философствования и раздумья абсолютно не изменят суть вещей – отпираться бесполезно. Лишь недоумок ещё не понял, что ваш каждодневный грим уже стёрся и обнажил всю мерзость и грязь, которые присущи вашей истинной природе. Тут, к сожалению, не действует принцип, обозначенный вашим великим юродивым – Григорием Распутиным. И даже согрешив и раскаявшись, вы не получите прощения, вы не получите ровным счётом ничего. Потому что вы слишком грязны для белых мантий высших сил. И разве заслуживает рая земляной червь, всю жизнь прославлявший собственную отвратительную кучу навоза, а под конец жизни, ударившийся в исправление? Конечно же, нет. И потуги получить так называемое «спасение души», конечно же, ни к чему не приведут. Вы просто рассыплетесь в пепел под взглядами тысяч глаз, и будете гнить в обычной деревянной коробке. Именно тогда восстановится справедливость, и тот, кому кажется, что он постоянно «управляет» и «задаёт правильный тон», наконец поймёт, если сможет, что его уже никто не спасёт. И каждому из нас с вами – красавицам и последним алкоголикам, бродягам и миллионерам, суждено совершить единственное доброе дело в своей жизни – накормить червей. И на что вы ещё годитесь в этой жизни? Крепко подумайте и взвесьте! Ведь вы всю жизнь готовите своё слабое упитанное тело именно для этого последнего пира. И, возможно, это именно та самая главная ваша роль, которую лишь и получится сыграть.

Итак, сегодня у меня в гостях персонаж, действительно более чем хорошо разбирающийся в подлой человеческой природе. Тот, кто уже давно определил место своих сограждан в самой незамысловатой позе, непременно в одном ряду с такими же похотливыми тварями. Ибо, что для свиней может быть прекраснее свободной любви? Но немного сменим тему, иначе голова ваша просто лопнет, а мне нужно ещё успеть во стольких грехах вас обвинить. И чан с помоями, заранее заготовленный мной, просто обязан умыть каждого. И показательные водные процедуры я начну, конечно же, с себя, втирая в кожу всю эту мерзкую вонючую слизь, которая, несомненно, является нашей основной субстанцией. О, вы просто не поверите, какой восторг можно испытать от процесса сближения с собственной природой. Кому-то дерьмо, кому-то – кровь, кому-то прочие биологические жидкости – вы все прекрасно знаете, чего стоите, я уверен. И более того, вы понимаете, что всё, о чём я сейчас говорю – стопроцентная истина. Ваши пальцы уже тянутся к тому, что вам ближе, вы не боитесь испачкаться, вы понимаете, что просто пробуете на вкус собственную суть, выбрасывая из головы все предрассудки, полученные в погоне за холёным и жирным телом, требующим заботы и ласки. Но не будем торопиться, как я уже сказал. Сегодняшний наш гость – Изидор Дюкасс. Величайший из мерзейших, червь от нашей общей навозной ямы. Тот, кто лично готов сорвать с вас маску и угостить с ложки именно тем, чего вы стоите. Словом – великий человек, понявший, наконец, своё настоящее место в этом мире, и не побоявшийся указать его другим подобным выродкам. Но кулисы уже разъезжаются в стороны, и ждать просто нет времени.



Итак, сегодняшняя наша жизнь пока ещё не началась. Всё лишь плавно завивается в этот ужасный кромешный узор тошнотворного лабиринта. И прежде чем ступить на порог этой более чем циничной истории, вы должны понять, что человек обязан страдать. Он должен мучиться, понимаете? И каждый из нас – каждый – должен принять от жизни этот великий дар, эту основную её особенность, которую, как ни крути, мы так жаждем заполучить. И на что направлена вся наша жизнь, как не на принятие страданий? Но заметьте – это не геройство, которое должно будет улучшить наш характер, но самый главный бич, которого мы заслуживаем хотя бы за то, что родились людьми. Ведь с самого рождения каждый из нас уже виноват. И запомните: вся окружающая нас любовь – ложь и незаслуженное пресыщение, которое только портит характер. Но не будем рассуждать об этом сейчас – так голословно и не аргументировано. К тому же, как обычно, не прося разрешения, поступив более чем своенравно, наш главный герой уже рождается. В городе Монтевидео, конечно же, увековечив это более чем волшебное место одним лишь фактом своего появления на свет. Изидор появится на свет в семье консульского офицера и будет крещён своим первым – внимание – первым именем в феврале 1847 года, и это, пожалуй, один из немногих достоверных фактов биографии нашего сегодняшнего гостя. И потому нельзя сказать точно, что оказывает такое разрушительное, а может быть, и вполне протрезвляющее действие на разум нашего сегодняшнего героя, что заставит его увидеть мир именно таким...

В возрасте четырнадцати лет Изидор пересекает океан и направляется в страну предков – во Францию. Здесь он с 1860 по 1865 год учится сначала в лицее города Тарб, а потом в лицее города По. Среди литературных увлечений мальчика-тени произведения Байрона, Бодлера, Мицкевича, Эдгара По. Из немногих дошедших до нас описаний бесспорно талантливого юноши, сохранилось также следующее, авторство которого приписывают одному из его одноклассников, Полю Леспесу: .. Я вижу до сих пор этого большого, хрупкого молодого человека, спина немного согнута, бледнокожего, длинные волосы падают, спутанные, на лоб, голос звонкий. В его физиономии не было ничего примечательного. Обыкновенно он был грустен и молчалив и как бы замкнут на себе. Часто в зале для занятий он проводил целые часы, локти на пюпитре, руки на лбу и глаза в классической книге, которую он не читал; казалось, он погружен в мечтания… Ему нравились Расин и Корнель и более всего «Эдип-король» Софокла. Сцена, в которой Эдип издаёт вопль боли, глаза его вырваны, проклиная свою судьбу, — ему казалась очень красивой. Он всегда жалел, что Иокаста не достигала здесь вершины ужаса и не покончила с собой на глазах у зрителей!.. Он обожал Эдгара По… Мы его считали в лицее фантазирующей душой и мечтателем, но в глубине своей хорошим мальчиком...

И что же может знать о жизни обычный офицерский сынок, пусть и намертво сражённый упадническими настроениями любимых литературных авторов? И за отрывками описания биографий, конечно же, скрывается не один сезон года, но ежедневное, ежевечернее перекипание внутри себя самого. Однако время выводов и вопросов ещё не пришло – поверьте, вам не придётся долго ждать финала, так как жить нашему герою осталось буквально несколько лет.

По окончании обучения, в 1865 году следы Дюкасса внезапно обрываются. То есть он абсолютно исчезает из поля зрения друзей и родственников. Ни во Франции, ни в Уругвае, в родном, как кажется, Монтовидео, никто не знает, где он находится. И многие из вас уже пребывают в замешательстве – что же это за жизнь такая, которой, как кажется, и нет вовсе? Но, может, кто-нибудь из вас знает, что такое прервать собственную линию биографии и просто выпасть в никуда? Пропасть на несколько лет с радаров всех возможных зрителей шоу собственной жизни?

Обнаружится наш главный герой самостоятельно – в 1868 году, благодаря собственным попыткам публикации некого загадочного и непостижимого для двадцатилетнего молодого человека произведения. Труд этот, который все психиатры будут позже называть работой душевнобольного, откажутся печатать все возможные издатели. Однако, мытарства Дюкасса в итоге всё-таки закончатся успехом – Альберт Лакруа за деньги автора отпечатает его произведение под названием «Песни Мальдорора». Только вот незадача – печатник напрочь отказывается распространять тексты, написанные Дюкассом. Слишком уж слог крепкий, мысль тяжёлая. И за такую мысль, извините недолго за решётку загреметь. Это ещё повезёт, если за тюремную. Молодой человек пытается разрешить ситуацию в свою пользу, он даже посылает копию первой песни Виктору Гюго и, в итоге, в «Parfums De L’Аме», в январе 1869 года, уже рождается граф Лотреамон, именем которого Дюкасс расписывается под своей первой официально выпущенной публикацией. Псевдоним этот, как считает большинство учёных, Изидор взял из произведений Эжена Сю, хотя существует множество других толкований его как удачного сокращения или грамотно построенной аллюзии. И, если прослеживать дальнейшую жизнь Лотреамона, в коего превратился – именно превратился – молодой растерянный поэт, то можно сказать, что именно он говорит из этих более чем странных записок голосом великого Мальдорора. Именно он совершает все эти акты насилия, как над плотью, так и над духом человеческим. И именно он, я более чем уверен, не даст своему материальному создателю закончить работу над следующей задумкой, в которой голос зла должен был полностью померкнуть. В конце ноября 1870 года при более чем загадочных обстоятельствах, вернее, как будет написано в некрологе «без других сведений», Изидор Дюкасс будет найден мёртвым в собственной кровати. Ему будет 24 года. И вот, собственно, мои уважаемые читатели, вся жизнь – у вас на ладони, так сказать. Небольшая спринтерская дистанция без особых, как кажется, препятствий. Всего лишь пара дат – родился, учился, пропал, умер. И на фоне этого – одно достаточно спорное произведение, которое, как водится, не будет оценено современниками. И, как вы думаете, возможно, пора заглянуть на витиеватые дорожки этих запачканных непередаваемой грязью страниц?



Часто случается, что литературные герои продолжают жить уже после смерти своих создателей. Немного реже случается, что автор не успевает застать взросление собственных персонажей. Здесь же случай более чем уникальный – литературный образ болезненно выдавил из себя автора, сделав бессмертным имя собственного детища. И, по прошествии более ста лет после смерти Дюкасса, мы вновь внимаем песням дикого Мальдорора, как написанным буквально вчера. Главным героем этого произведения становится, конечно же, злобный демон, как кажется, не принадлежащий ни к одному из известных, даже самых безумных пантеонов. И давайте уже понемногу взрослеть. Давайте читать смысл, непосредственно, слизывая его горький нектар со страницы книги.

И вы очень любите себя, если после прочтения этого стопроцентного самопроклятия, захотите остаться человеком. Вы когда-нибудь чувствовали вокруг себя абсолютно бездушное пространство? И не хотелось ли вам, в параноидальном приступе, запуганным собственным удушьем, разрезать себе горло острой бритвой ровно вдоль? Вашему покорному слуге, как вы можете понять, такая мысль в голову приходит более чем часто. И вы не можете даже понять, каково облегчение, получаемое при последнем взгляде на продольный разрез вашей глотки. И бордовая кровь уже течёт по груди – такая тёплая и солёная на вкус. Впервые Лотреамон попробует вкус крови, когда будет насиловать беззащитного юношу с завязанными за спиной руками и затянутыми платком глазами. И помните разницу между реальным создателем и созданным образом! Да и велика ли разница, если слёзы человеческие так вкусны? Разве вы никогда не облизывали щёки плачущих девушек или юношей и не чувствовали этот горьковато-солёный вкус? И здесь уже, как вы понимаете, следует множество вариантов использования человеческого тела в качестве предмета собственного удовлетворения. Как вы помните, один из великих, например, утверждал, что истинный вкус поцелуя можно почувствовать, лишь набив полный рот кокаина. И что же мы с вами тогда знаем об истинном вкусе поцелуя? Но речь не об этом, не об этом, не об этом! И никакого наслаждения Лотреамон, конечно же, не испытывает. Он ждёт финала этого, воистину вакхического зрелища. Финала, в котором мальчишка, на котором кое-где лохмотьями висит кожа, руки которого он нещадно выкручивал несколько минут назад, начнёт причинять ему, великому истязателю такую одурманивающую физическую боль. Но вы же прекрасно понимаете это. И неужели никто не наслаждался страданиями самых ужасных мук? Неужели никто инстинктивно не порывался слизывать свою кровь с маленького аккуратного пореза на мягкой подушечке своих белых утончённых пальцев? И кто из вас может сказать, что ему не понравился этот чёртов ВКУС?!

Когда вы начинаете разбираться в абсолютной грязи этого мира, в вашу голову приходит идея, что всё происходящее вокруг – фикция. И расскажите мне, что в этом мире уже нельзя вывернуть наизнанку? Чем нельзя подкупить или, наоборот, бесконечно продать? И как можно даже думать о благоприятном развитии событий, когда вокруг происходят такие ужасающие вещи? Я прошу вас сейчас об одном – проглотить эту горькую гадость и больше никогда не возвращаться к нижеупомянутой теме: святынь и веры не существует. Нет ничего во внешнем мире, что может дать вам помощь или защиту. Религиозный Бог же, если таковой и существует, спасает от страданий только безгрешных. И покажите мне, покажите истинно безгрешного! И я, пожалуй, плюну ему в лицо, указав пальцем и назвав того, кто бессовестно вас обманывает! На это обрекает вас ваш хвалёный религиозный лидер, как вы понимаете. И да, мы будем рассматривать церковную мораль отдельно от религии, Я СКАЗАЛ! Наш герой же уже выражает сочувствие олицетворённой в едином образе Проституции, заявляя, что больше сочувствия в нём вызывает несчастье, нежели лживая мораль современного времени, в котором за каждым троном прячется крошка Цахес, а каждый второй священник уже нарушает самим собой провозглашаемые нормы! И где в эти минуты прячется их хвалёный Бог, почему он их не карает? И кто этот самый материальный Бог, если на то пошло? Первый бессмертный человек в космосе?



И кровавые поля уже застилаются бледными телами и бесконечным отчаянием. Тоскующие по вечности псы готовы сжалиться над любым живым существом и отправить его туда, где нет и никогда не будет лжи и предательства, безликих и бессердечных людей, которые уже твёрдо решают доказать, что гуманизм – фикция. И вы уже садитесь в тот самый омнибус, рядом с иссохшим стариком и бесстрастного вида дамой. Вы боитесь посмотреть в эти мёртвые пустые глаза, в которых уже ничего не осталось. Плёнка дергается, и темно-серые пятна время от времени закрывают неприлично долго, как в фильмах Дэвида Линча, тянущийся кадр. А в этот момент вы уже слышите, как сзади за экипажем уже бежит, сбивая ноги в кровь, мальчик в изорванном тряпье. И все эти люди вокруг – они делают вид, что ничего не происходит. Омнибус едет дальше, а вы уже вскипаете в общей подлой тишине. И вы понимаете, что все эти лица – бесконечно безразличные, мёртвые, считающие себя лучше других проклятые ублюдки! И когда мальчика с истёртыми ногами подберёт с залитой кровью мостовой немой от постоянных трагедий старьёвщик, вы расплачетесь как последний слюнтяй и уже выблюете в лица окружающих вас выродков, что просто не можете жить по законам бездушного стада, ежеминутно гипнотически контролирующего поведение всех его марионеток, начнёте проклинать их не разбирая рода-племени. И того сморщенного от времени старика, уткнувшегося в мягкую тёплую подушку самомнения и эту разъевшуюся девицу, которая думает, пожалуй что, лишь о том, чтобы набить своё брюхо!

 Остановите, умоляю, стойте! Я голоден... у меня в кровь разбиты ноги... меня бросили родные... я пропаду... я хочу домой... остановите, позвольте сесть, мне не дойти пешком... я малое дитя, мне только восемь лет... я так на вас надеюсь...

Всё абсолютно равно! И где был ваш Бог в эту минуту, кто мне ответит? Разве это не очередной глупый символ, который окружающий мир просто несёт на себе как переводную татуировку, не имея ничего за душой? И в таком свете чудовищный, просто демонический Мальдорор, конечно же, выглядит единственным спасителем ситуации и более того – единственной реально существующей высшей силой.

Не знаю, но только я и сам страдал не меньше того, кого мучил! Прости, прости меня, дитя! Я бы хотел, чтобы, окончив срок земной жизни, мы с тобою, соединив уста с устами и слившись воедино, пребывали в вечности. Но нет, тогда я не понёс бы заслуженного наказанья. Пусть лучше так: ногтями и зубами ты станешь разрывать мне плоть – и эта пытка будет длиться вечно. А я для совершения сей искупительной жертвы украшу свое тело благоуханными гирляндами; мы будем страдать вместе: я от боли, ты – от жалости ко мне. О светлокудрый отрок с кротким взором, поступишь ли так, как я сказал? Ты не хочешь, я знаю, но сделай это для облегчения моей совести...

И стоим ли мы с вами хотя бы капли сострадания? Стоят ли наши бренные туши всех этих многотомных философских систем, которые в своём прикладном варианте являются ни чем иным, как бесконечно лицемерным снобизмом и излишеством? Ведь не изменить заложенное мирозданием. И зло, чистое зло, против которого постоянно можно найти тысячу борцов, есть не что иное, как основа природы человеческой. Ведь любой порядок изначально создавался из мрака. И когда производная вступает в конфликт с изначальным, производная всегда погибает. ВСЕГДА! Именно поэтому, чтобы избавиться от боли в сердце, нужно обязательно вырвать сердце. Чтобы уничтожить безволие общества, нужно превозмочь общество в себе. И самому стать мрачной пучиной, бездной, которая породит свой особый свет, возможно, для многих безликий и чуждый, но для себя такой необходимый! Но отрыв от общей системы также требует множества внутренних сил. И не у каждого хватит внутреннего огня, чтобы сразу стать новым Космосом. Но, Боги, как же прекрасен этот мрачный полёт сгорающего в падении демона, освещённого какой-то загадочной, лишь ему видимой Луной! И тут, конечно же, в голове уже всплывают все эти картины Врубеля с его рядами нескладных и таких живых неземных Гениев...

Перед смертью Изидора Дюкасса, граф Лотреамон поспешит оставить несколько эпитафий, назначение, а главное, адресат которых, так и останутся загадками. Особо интересна одна: «Это был подросток, который умер от лёгочной болезни — вы знаете почему. Не молитесь за него.» И, когда множественная личность Дюкасса полностью рассыпается на аналог какой-то извращённой троицы – маленький мальчик из Монтовидео, циничный и откровенно извращённый Лотреамон и некий «несвятой дух», факел и лампада, мрачный Мальдорор, – придёт время уходить со сцены. Не успел Дюкасс перебороть своих двух оппонентов, не смог переиграть. И его заявлению о том, что в новой книге всё будет иначе, что развитие персональной вселенной продолжится, не суждено будет сбыться. А кто-то из вас уже улыбается, и я даже знаю почему... Грязное животное! Да ты просто знаешь, что первоосновы не могут подлежать обсуждению! И Лотреамон, конечно же, водит за нос своего создателя, внушая, что ещё можно всё вернуть, что страшнейшие грехи против выгребной ямы человечества можно искупить какими-то простыми применениями ничего не несущих в себе обрядов, обычным маранием бумаги... Подлец! Сволочь! Ведь он САМ, САМ всё рассказал, сам подвёл своего создателя, да и читателя к той точке, которая неоспоримо утверждает: «Света в этом мире НЕТ!!» И есть только отблески маленьких болотных огней, которые ведут в лапы религиозных сект или безрадостное томление в среде самопогрызания и самоуничижения! Но это не сделает мир лучше, это суицидальный прыжок из окна социальной структуры. Тех, кто отрёкся, больше нет! А Лотреамон, которому на ухо уже нашёптываются всё новые и новые откровения, продолжает изобретать всё новые и новые методы исправления общества: сделаю следующее: сконструирую и реализую котлован в сорок квадратных лье и соответственной глубины. Там будет жить колония вшей, да, омерзительно девственных вшей. Они будут свиваться, извиваться серпантином, змеиться во всех направлениях. Замысел у меня такой: я вырву вошь из волос человечества и после трёх ночей спаривания брошу в котлован. Человеческая сперма, бесполезная в любых случаях, будет принята на сей раз, принята фатально. Через несколько дней множество монстров, сжатое, сконцентрированное в материальное ядро, вырвется на свет божий. Это отвратительное скопище со временем расширится, обретет гибкую текучесть ртути, разветвится в бесчисленные ветви, займется взаимопожиранием — рождаемость всё равно превышает смертность. Время от времени я смогу подбрасывать в яму какого-нибудь ублюдка, проклятого матерью, или, допустим, руку… Оглушу хлороформом какую-нибудь девушку и ночью отрежу… Если вши покроют планету, как песок морской берег, род человеческий будет уничтожен в чудовищных страданиях. Я с крыльями ангела, распростёртый в пространстве, созерцатель.

Первая адекватная публикация «Песен» будет осуществлена лишь через пятьдесят лет после смерти Изидора Дюкасса, тело которого уже навсегда освободят и Мальдорор, и Лотреамон. И если первый, конечно же, поселится на страницах собственных песен, с которых продолжит декламировать гимны всему первоосновному, то Лотреамон поглотит личность юноши из Уругвая настолько, что при упоминаниях вышеозначенного произведения прежде имени автора будут упоминать его псевдоним. Полное поглощение... Однако творчество на этом не закончится, кстати. Именно во время иллюстрирования «Песен Мальдорора» в работах Сальвадора Дали впервые промелькнёт образ стекающих часов. Ну да это так, к слову.

И мы с вами, мои шокированные господа, имели сегодня честь присутствовать на самом коротком пиршестве смерти. Пиршестве, которое продолжалось не более пары лет. И вы, конечно же, без труда определите стартовую точку этого процесса – я абсолютно уверен в вас. Что же касается изложенных мною сегодня идей... Что ж... Каждому из вас самому решать, насколько близок к разгадке знаменитых мистификаций добра был ужасающий Мальдорор. Хотя в этом плане, как водится, каждый останется при своём мнении. Собственно, как и всегда.