Фаина Раневская: путь сильной женщины

В жизни нет сюжетов, в ней все смешано — глубокое с мелким,
великое с ничтожным, трагическое со смешным.
Антон Чехов

Великая сила всегда кроется в малом. Или, как это часто бывает, в сердце достаточно чувствительного и ранимого человека. Движение мысли и движение образов, которые мы впускаем в себя — бесконечно. Этот большой вселенский мотор, большой вселенский театр, не унимается ни на секунду. И того, кто взошёл на эту карусель осознанно, жизнь в обязательном порядке проведёт по всей своей галерее чудес. Наша сегодняшняя гостья замечательна тем, что взошла на эту арену жизни с тотальным осознанием себя как таковой. И жить, не подчиняясь течению времени и идей, конечно же, безумно сложно для неподготовленного и слабого человека. Но как в огне закаляется сталь, так и характер закаляется исключительно в череде собственных решений. И если многим понимание собственного «Я» только вредит, то встречаются люди, которые сами осознанно создают это «Я». Которые долго и бережно скрепляют нити идей и поступков, чтобы получить уникальный образ себя самого. И мне хотелось бы, чтобы сегодня вы увидели эту грань между осознанием и автоматизмом, сделали шаг на эту черту и решили бы для себя самих — оставаться рабом причин и следствий или с головой погрузиться в живое творение собственной судьбы. И именно «на черту», поскольку объективную точку зрения человек может сформировать только вне концепций и законов, которые стремятся войти в нашу жизнь. У Бориса Гребенщикова есть замечательный отрывок в одной из его песен-притч, в которой идёт речь о беседе относительно тюрьмы. И когда один из собеседников находится снаружи, а второй — внутри, спор их, конечно же, не приведёт ни к чему конструктивному. Потому только за гранью всех предназначений можно говорить об объективном выборе. И сейчас, сегодня, мы с вами находимся на том самом месте, на распутье, которое, как правило, автоматически проскакиваем по велению собственных смутных предчувствий. Но после подобных умопомрачительных поворотов ум действительно может помрачиться, и, преследуя некую цель, мы рискуем навсегда потерять всё, к чему стремимся, всё, что может быть нам так нужно и так дорого в непродолжительной, по большому счёту, жизни, которую нам выделили в этом прекрасном и полном перспектив мире.

Сегодняшняя наша героиня имела необычайный талант вовремя трансформировать в уникальный узор то самое неоформленное и сумбурное «Я», которое комплектуется нами в самом раннем детстве из мнений родителей и требования нашего окружения. И если кто-то из вас думает, что постоянная трансляция собственной личности и собственного мнения — это слишком эгоистично, то стоит заметить, что вселенская пустота, транслируемая из человека, осушает его не меньше, чем приверженность собственным идеям и следование субъективным идеалам. И верный путь, конечно же, только посередине, только во взаимодействии нас и пустоты. И когда мы смотрим в эту бездну, не окунаясь в неё, мы можем работать с ней. Можем ощущать все нити — себя в ней и её в себе. Ведь растворение личности в пустоте, как и заполнение бокала нашей жизни под завязку, чтобы только заглушить эти голоса и безумные, как может показаться вначале, идеи извне — одинаково тяжкое преступление, за которое каждый из нас рано или поздно будет отвечать. Но в сторону, в сторону... Сегодня в «Лабиринтах» специальный приглашённый гость — Фаина Раневская.

И каждый из Вас прекрасно помнит эту сказку Пелевина, в которой два скарабея бредут к пустынному пляжу и, как большие, постоянно набирающие размер и ширину шары, катят перед собой своё «Я», которое, в определённый момент слившись с ними, становится уже неотделимым от личности и разрастается настолько, что заполоняет весь мир и уже становится неотделимым от своего хозяина. Да и хозяин этот к концу драматического действа уже становится рабом, влекомым собственным «Я». Об это мы сейчас завели разговор не просто так. И такова судьба большинства людей. Нас с вами, как вы все можете понять. Но не нашей сегодняшней героини.

Фанни Гиршевна Фельдман родится в Таганроге, в достаточно обеспеченной еврейской семье 27 августа 1896-го года. Её отец — очень видный человек, владел на тот момент фабрикой сухих и масляных красок, магазином стройматериалов, а также пароходом «Святой Николай», имея при этом несколько собственных домов в городе. И вот, в детстве девочку окружает своим теплом и вниманием вся семья, у неё есть три брата и сестра. Но, как и бывает в начале любого сюжета, в груди нашего персонажа уже рождается чувство собственной отчуждённости и странности. Откуда оно берётся? Пожалуй, не узнает никто и никогда. Но через несколько лет, после определения Фанни в начальную школу, ей удаётся уговорить любящую мать забрать её оттуда и перевести на классическое, для обеспеченных семей любой временной эпохи, домашнее обучение... Завести друзей в школе наша героиня не успеет — она всегда будет несколько сторониться других детей, успеет остаться на второй год и, по собственным замечаниям, писать грамотно так и не научится... Многие будут потом предполагать, что виной неловкости в характере девочки станет лёгкое заикание, которым она страдает от рождения. Такие дети, как правило, сторонятся сверстников и пытаются постоянно уйти в тень, чтобы избежать неизбежного — насмешек и издевательств. Однако... кто возьмётся утверждать?

Между тем в двенадцать лет девочка начинает увлекаться кинофильмами, в семнадцать — театром. Первой постановкой, которую она увидит на сцене, станет «Вишнёвый Сад» Чехова. И это многослойное по своим смыслам и проблематике произведение окажет на неё более чем сильное влияние. Уже через несколько лет занятий в частной театральной студии, Фанни сообщит своим родителям, что хочет стать... актрисой...

И отношение к актёрам с глубокой древности вплоть до новейшего времени, когда сцена станет одной большой бизнес-площадкой, будет отдавать горьким вкусом презрения. Ведь актёрское искусство — это и не профессия вовсе. Мало кто способен разглядеть за внешней лёгкостью трудную работу, а за показным весельем глубину человеческой личности, которая, обуреваемая собственными страстями, может быть именно в данную минуту переживает очередной жизненный катарсис. И, по заверениям одного мудрого человека, ни один актёр не способен дать зрителям больше, чем те способны принять. Потому для аудитории, которая пришла себя потешить дурацкими смешными кривляниями, актёр всегда останется шутом. Дурачком. Самоубийцей с комплексом Бога, воображающим себе, что он творит некие реальности и миры...

Впрочем, не об этом сейчас. Хотя примерно также к задумке своей дочери отнеслись её родители. И, разорвав все возможные контакты с семьёй, в 1915-ом году Фаина Раневская приезжает в Москву... Впрочем, Москва встретила её более радушно, чем проводили родители. В воздухе этого поразительного города уже вьётся свежий ветерок творчества и Серебряного Века искусства... Философия, театр, литература — в эти годы всё претерпевает изменения и взлёт... Попала в эту волну и наша сегодняшняя героиня. К моменту знакомства с Москвой Фаина уже избавится от своего заикания, она применит метод растягивания слов, что сделает её дефект речи менее ярким. Однако, как оказалось, актёров в столице уже великое множество, и найти себе работу по призванию удаётся не так уж и быстро. Стрессы и редкие обмороки нашей героини происходят от волнения. Но не стоит переживать так сильно. Работу она все жё найдёт — по совету одной своей новой знакомой. Прима-балерина большого театра посоветует Раневской обратиться в Малаховский летний театр, который в то время находился под Москвой. Фаина Раневская и Екатерина Гельцер с тех пор начнут вместе посещать различные театральные постановки, в том числе часто на выходных заглядывая во МХАТ.

Московский художественный театр поглотит её полностью. Также он может поглотить и нас с вами, казалось бы, искушённых во всех видах зрелищ. И пока ты не попадёшь в настоящий театр, в руки профессиональных актёров, которые незримыми ниточками привязывают ваше внимание к сюжету, сцене, увлекательнейшей драматургии и чистой энергии жизни — не поймёшь, какое удовольствие и какие сильные эмоции готов подарить ... театр! И вы спросите, почему же тогда многие случайные, разовые посетители спектаклей и представлений остаются не в восторге от того, что творится на сцене? И на этот вопрос мы с вами уже давали ответ сегодня — актёр просто не может войти в запертые двери. И когда Мастер со сцены видит эти сотни увлечённых, распахнутых глаз, которые уже блестят от обилия в них слёз и в восторге загораются волшебными огнями радости, он понимает, что он — дома... И что он творит самое угодное неким высшим силам дело...

Таким стал МХАТ для Раневской. И она самозабвенно и восторженно дарила себя актёрам, переживала с ними разочарования и радовалась их победам. Ведь театр — это самая искренняя форма игры с человеком. Да и как можно реагировать иначе, когда перед тобой на сцене сам Станиславский — в роли Гаева в «Вишнёвом Саду» Чехова... Между тем с работой и личной жизнью — не клеится. Малаховский летний театр отыгрывает свои последние постановки, и в жизни Фаины опять наступает полоса неустроенности. Но впереди будет ещё много всего — договор с антрепризой Ладовской на роли «героинь-кокет» и жизнь в Керчи. Но театр прогорает в сборах, и нашей героине приходится распродать весь свой гардероб, чтобы добраться до Феодосии и труппы антрепренёра Новожилова. В скором времени Новожилов сбежит, оставив своих актёров без зарплаты, а Раневская сначала уедет в Кисловодск, а позже, не удовлетворившись этой работой, отправится в Ростов-на-Дону... И вот, как кажется, радоваться совершенно нечему. И свободный полёт, о котором многие так отчаянно говорят — это не всегда набор высоты, но иногда и тяжёлое и очень печальное падение. И так хочется попросить взлететь очередного талантливого мастера, который волей своих собственных гениев уже опускается на дно... Но... Поделать мы ничего не можем. Впрочем, ситуация не сильно изменится в лучшую сторону, когда начнётся гражданская война. Фаина не станет покидать страну вместе со своей семьёй, а останется жить у хорошей подруги — Павлы Леонтьевны Вулф. Позже в своих мемуарах она будет вспоминать, что вряд ли бы выжила в этот период времени, если бы не помощь Максимилиана Волошина — человека широкой души и поистине доброго сердца.

И знаете ли вы, что такое стремление к счастливой семье?.. Или, может быть, я обращаюсь по адресу? Может быть, именно вы так часто искали и оставались одни, что уже обречённо вздыхаете, когда кто-то, удачно обзаведясь семьёй, всё повторяет вам, что всё будет хорошо, всё сложится... И, быть может, есть смысл поверить этому человеку. Но иногда просто нет времени совместить театр и сцену с личной жизнью... И боль от невозможности семейной реализации — самое сильное из всех болевых ощущений. И когда речь идёт о театре, об игре и искусстве общения со зрителем, то ты, конечно же, должен быть полон сил. Должен быть весел и игрив. Уверен в себе. Энергия плотным потоком спускается откуда-то сверху и течёт через тебя в зрительный зал, в этот момент очень сложно работать, будучи тяжело больным... И рано или поздно ты выберешь — работа или эта постоянно зудящая рана в груди. Радость простого семейного счастья или великое искусство, которым ты уже смертельно болен...

Между тем Раневская уже работает в «Театре Актёра», главным режиссёром в котором будет Павел Рудин. В этом театре она сможет увидеть изнутри такие нетленные шедевры как «Вишнёвый сад», «Живой труп», «Гроза», «На дне», «Ревизор»... И вселенная этих образов захватывает, очаровывает, требует постоянного погружения вглубь. Но раз от раза нелепые случайности будут преследовать Фаину от спектакля к спектаклю. Сначала упавшая по её вине декорация, которая чудом не травмирует её партнёра по игре. Потом воротник из лисы, собственноручно покрашенный Раневской в чёрный цвет, залиняет прямо на сцене, и её шея иногда становится полностью чёрной, что вызывает истерику в зале и среди актёрского состава. И сказать, что всё это сказывалось на самочувствии самой Фаины — значит, ничего не сказать. Одним из самых ярких эпизодов подобных неудач станет эпизод с париком, который зацепится за декорации и сползёт с головы Раневской во время того, как её героиню будут похищать несколько негодяев в постановке о Колумбе. И всеобщий смех в зале сменился тихим хихиканьем актёров, пока председатель месткома, игравший Колумба, не пригрозил труппе: «Вы что, штрафа захотели, мерзавцы!» И только тогда дружеское хихиканье сменилось внезапно вспыхнувшей в мозгу каждого лампочкой. С лица Фаины резко сойдёт улыбка, и после спектакля её застанут плачущей. От собственной ли несостоятельности или от необъяснимого кошмара, связанного с не покидающим её ощущением внутренней вины за каждый испорченный таким образом спектакль... Позже, когда Раневская станет звездой мировой величины, она обронит фразу о кинематографе: «Деньги будут потрачены, а позор останется навсегда...» Её большие глубокие глаза после этого, как кажется, на секунду подёрнутся пеленой влаги, но улыбка сгладит всё... И ирония — это один из самых высших жанров. Особенно если ты направил его на самого себя...

Позже ещё будет множество городов и театров — Казанский театр, театр московского отдела народного образования (МОНО), Бакинский рабочий театр, Гомель, Смоленск, Архангельск, Сталинград... Раневская чувствует, что сцена всё больше сливается с её жизнью — в Сталинграде она впервые пытается сама писать себе роли, пытается найти внутри себя нужный образ — каждый раз — новый. И когда после очередного спектакля прожитого прямо на сцене она соберётся на ту же постановку в исполнении другого театра, то не увидит на сцене ничего, в чём теплилась бы хотя бы маленькая толика жизни...

В 1930-ом году Раневская пишет письмо своему старому знакомому — режиссёру Камерного театра Александру Таирову. Она хочет работать в его труппе, но, видимо, в очередной раз берётся за непосильный труд... И вот сцена Камерного театра уже открыта перед ней. И первое выступление, первые репетиции, проходят в прямом смысле этого слова на высоте... В «Патетической сонате» Раневской достаётся достаточно сложная для неё роль — работать приходится практически под колосниками театра. Фаина забывает текст, сбивается, стресс приводит к появлению старой проблемы — заикания... И когда она сверху посмотрит на режиссёра, на её друга Александра, глазами полными отчаяния, он предпримет самую умопомрачительную попытку поддержки актёра, которую только можно придумать. Он станет рукоплескать находящейся на грани срыва Раневской и будет восклицать: «Смотрите, как она умеет работать! Как нашла в роли то, что нужно. Молодец, Раневская!» И иногда человеку требуется так мало... так пронзительно мало, что он сам того не сознавая уже распаковывает эту поддержку, это невесомое одобрение в целый веер потенциалов! Раневская была уверена, что если бы не это одобрение Таирова, то после провала в Камерном она окончательно бы ушла из театра... Но работа опять выскальзывает из рук и убегает — «Патетическую сонату» в скором времени прекращают ставить, и Раневская попадает в театр Красной Армии. После нескольких успешных спектаклей ей достаётся главная роль в постановке по пьесе Горького «Васса Железнова». Действие этой пьесы, как вы знаете, происходит вокруг вдовы нижегородского судовладельца, семья которой прямо на глазах публики рассыпается на части. И великий трагизм в этом спектакле смешивается с силой главной героини, её хладнокровностью и, порой, несгибаемостью... Но основным мотивом, конечно же, является трагедия... И показать эту боль и принятие неминуемых потерь нашей героине, конечно же, удастся. Но, как и любой другой несомненный гений, она будет крайне недовольна собой в этой роли. Даже когда получит за неё, в том числе, звание «Заслуженной артистки РСФСР». Это будет первая из дюжины наград, которую Раневская получит за всю свою жизнь.

Позже последует первый фильм — «Пышка». Фильм этот будет создан по мотивам новеллы Мопассана. Ночные съёмки в студии, которая будет продуваться всеми ветрами и больше походить на погреб, полностью измотают труппу этого немого фильма, но бессловесная роль, так мастерски оживлённая на экране Раневской, поможет молодому режиссёру Михаилу Ромму заручиться одобрением французов. Позже он скажет Раневской, что она принесла ему удачу. Актриса же потом ещё долгое время будет страдать бессонницей и начнёт относиться к кинематографу достаточно отрицательно: «мучительно всё это...» Но через некоторое время будет ещё несколько фильмов, и уже повальная любовь публики. И рецепт этой любви прост — несколько метких слов, короткая фраза, и хватает трёх минут, чтобы телезритель или зрительский зал обратили внимание на эту странную, но такую талантливую женщину! После просмотра следующего фильма Михаила Ромма «Мечта», в которой вновь будет сниматься Раневская, сам Теодор Драйзер захочет изложить свои измышления о её таланте. Но идее этой, к сожалению, не суждено будет воплотиться, поскольку до смерти Драйзера останется не так много времени... И воспоминания многих поколений зрителей о Раневской, несмотря на множество талантливых и удивительных ролей, будут связаны с той незабвенной Лялей, героиней фильма «Подкидыш», которая, несомненно, «лучше знает, что ей подходит», и которая при очередном просмотре вызывает не только некую умилённую улыбку, но и наполняет зрителя какой-то странной и, как кажется, ничем не мотивированной верой в женскую силу. Но почему бы и нет? И неужели вы думаете, что сильнее женщины, заботящейся о ребёнке, пусть и не о своём, может кто-то быть?.. И пусть фильм и конкретно этот сюжет будут выражать абсолютно другую сторону вопроса или позицию... Актёр всегда ищет внутри нужный инструмент, чтобы настроиться на одну волну со своим персонажем, даже когда стоит обмануть себя в мелочах. И этот самый честный и наивный самообман, несомненно, прорастёт искренностью, добрым юмором и тёплой улыбкой на лицах зрителей.

Сегодня мы с вами затронули тему театра и предназначения. И сила характера действительно время от времени способна сворачивать горы. И если ты хочешь — ты обязательно всего добьёшься. Если же ты боишься или чувствуешь, что у тебя не хватает сил... Что ж... Ты волен прямо сейчас и прямо здесь оставить всё и бросить. Потому что пока ты не пройдёшь самый обречённый на провал путь до конца, ты не увидишь тот спасительный свет в конце тоннеля и не почувствуешь освежающий глоток воздуха, который даёт второе дыхание и позволяет творить и взмывать вверх над всеми невзгодами и печалями, недолюбленными любовями и несбывшимися мечтами. И в то же время, осматривая утраченное и несбывшееся, положенное на алтарь достижения собственной цели, осознавать свою силу. Силу, которая помогает ещё держать на ногах и жить, несмотря на все некогда безумные желания, сожжённые в костре времени...

Пройдут три года в Ташкенте, потом, во время войны, возвращение в Москву, работа в театре Драмы и удаление незлокачественной раковой опухоли в Кремлёвской больнице... Фаине Раневской уже исполняется 49 лет. Но после трудной операции она и не думает забрасывать театр. «…Ничего, кроме отчаянья от невозможности что-либо изменить в моей судьбе…» — так она скажет о себе через несколько лет. И эта самая невозможность что-то поменять заставляет Раневскую полностью отдавать себя театру. Режиссёры уже понимают, что лучше, чем она, определённые роли не сыграет никто. Потому в руках Фаины Георгиевны оказываются все инструменты для импровизации. Она не будет никого спрашивать, просто иногда станет приносить лично переработанные тексты для собственных ролей. И драматурги понимали, что Раневская уже не просто актриса, а женщина, соединившая внутри себя текст и образ в одно, что позволяло ей в любой роли выглядеть свежо и неподражаемо. И даже самую слабую, самую незаметную роль второго плана всегда можно оживить, если поменять глупый всунутый тебе в руки текст на нечто живое, если слиться со своим персонажем и дать волю ему царствовать на деревянных досках сцены!

Весной 55-го Раневской восхищается сам Брехт — это будет неистовое, вдохновенное восхищение. Но что было у Раневской помимо театра?.. Через несколько лет умрёт Павла Леонтьевна Вулф — одна из лучших подруг Раневской. Фаина настолько тяжело будет переживать её смерть, что окончательно бросит курить. О собственных телевизионных работах она позже напишет: «…Снимаюсь в ерунде. Съемки похожи на каторгу. Сплошное унижение человеческого достоинства, а впереди — провал, срам, если картина вылезет на экран». Когда в дом к Раневской после смерти мужа переедет её сестра Белла, она будет очень сильно поражена тому, что Фаина — заслуженная артистка, имя которой на слуху у всех, живёт в двух смежно-изолированных комнатах с видом на гараж и помойку. Она так и не сможет привыкнуть к откровенной нищете собственной сестры — через несколько лет всё тот же злосчастный рак станет причиной смерти Изабеллы. Раневская вызывала лучших из доступных ей врачей, всё свободное от работы время проводила с больной сестрой, но не всегда наши старания завершаются успехом...

Признаваться в собственной слабости, однако, Раневская никогда не умела. Любовь к животным и неприятие цирковых условий их содержания заставили Раневскую обыграть огромный спектакль с множеством переменных на съёмках фильма «Сегодня новый аттракцион». Она будет ссылаться на маленький гонорар, на плохой номер в отеле (при условии того, что выберет его сама), на плохой «Москвич», который будет выделен ей на время работы над картиной... Позже друзьям она напишет: «…Роль хорошая, но сниматься не стану. Я очень люблю зверей, но, когда бываю в цирке, страдаю при виде дрессированных животных. Страдаю почти физически. Этого я не скажу, сошлюсь на то, что мне трудно часто ездить, — роль большая. Сил уже мало. Деньги мне не нужны, не на кого их тратить…»

Выгорая в собственной работе, Раневская, однако, становилась всё несноснее. С ней было невозможно работать. По своему собственному усмотрению она могла передвинуть декорации, переставить реплики в соответствии со своим видением. Доведя до слёз свою коллегу по сцене Ию Саввину, она потом признается ей: «Я так одинока, все друзья мои умерли, вся моя жизнь — работа… Я вдруг позавидовала вам. Позавидовала той легкости, с какой вы работаете, и на мгновение возненавидела вас. А я работаю трудно, меня преследует страх перед сценой, будущей публикой, даже перед партнерами. Я не капризничаю, девочка, я боюсь. Это не от гордыни. Не провала, не неуспеха, я боюсь, а — как вам объяснить? — это ведь моя жизнь, и как страшно неправильно распорядиться ею». И это действительно очень важно — не потерять себя, не заблудиться. И внутри самого сильного человека, самого непреклонного и, как кажется, самодостаточного, всё равно скрыто желание любви и тепла. Одиночество и невозможность излить себя зачастую гонят нас в неясные поиски великих идей, в очередной виток дел, которые спасают нас включением автоматизма... Но что мы ищем в этих делах? Счастье? Покой? И мне очень и очень не хочется, чтобы кто-нибудь из вас узнал, что такое подмена счастья упорным трудом. Когда ты остаёшься дома один. Отчётливо слышишь, как идут настенные часы, и решаешь, что за неимением лучшего, за отсутствием компании, нужно просто заняться работой... Чтобы не сойти с ума от тупого безделья.

В 71-ом году Раневская попадёт в больницу. Её навестят Марина Влади и Владимир Высоцкий. Оставят ободряющую записку. Через год — снова работа и снова театр. Появление преданного пса Мальчика. На стенах её дома в эти дни появлялись всё новые и новые фотографии ушедших друзей. Их глаза, жизнерадостные улыбки... Это всё, что оставалось у Раневской помимо работы. Когда к своему восьмидесятилетию Фаина Георгиевна получит орден Ленина, её реакция на поздравление прибывших поздравить её с этим знаменательным событием коллег просто выбьёт актёров из колеи. Ия Саввина позже скажет: «Мы привыкли к ее юмору — даже болея, шутила над собой. А тут вдруг — заплакала. И стала нам еще дороже, потому что отбросила завесу юмора, которым прикрывала одиночество». Во время работы над спектаклем «Дальше — тишина» Раневской будет уже глубоко за 80. Тринадцать лет этот спектакль будет пользоваться непременным успехом. В нём же и растворится великая актриса, появившись на сцене в последний раз 24 октября 1982-го года. Ей, конечно же, ещё предложат несколько ролей, но Раневской всё же хватит сил отказать... Свой последний новый год Раневская встретит вместе с Еленой Камбуровой. «В преддверии 1984 года я пришла к Фаине Георгиевне, чтобы опять встретить праздник вместе. Она лежала, чувствовала себя очень слабой. Так уж сложилось, что ни одно наше свидание, ни одна беседа не обходились без слова Пушкина. И на этот раз мы сначала вполголоса разговаривали, потом Раневская попросила почитать что-то из Пушкина… Где-то в двенадцатом часу она закрыла глаза. И уснула… Последний год своей жизни она встретила во сне…»

Раневская уйдёт в возрасте 87-ти лет. Проводившая на ту сторону всех своих друзей. Научившаяся преодолевать себя, но такая тоскливо-одинокая. И кто из актёров поделится с вами своей тоской, печалью и одиночеством? Когда свет зажигается, и начинается новое действо, актёр не имеет права быть несчастным, если это не прописано в его роли. И видя Мастера на сцене, никогда не стоит забывать, что вы видите только образ. И транслирует его такой же живой человек, как и вы. Из плоти и крови. Живой, имеющий право на счастье и нестерпимо трепещущий на ветру жизни.