Веня Д`ркин: сказка о последнем сказочнике


статья от 31 августа 2013 года

Приключения и романтические истории обретают свою

романтическую окраску, только когда о них рассказывают.

Если вы их переживаете, они просто кусок жизни, как и

все остальное.

Олдос Хаксли

 

Сегодняшнее наше на сто процентов романтическое путешествие пройдёт под тихие, еле слышные гитарные переборы. Иначе просто невозможно. Сегодня исцелятся все и всё! Сегодня мы забудем все проблемы и беды. Будем просто сидеть и слушать вытягивающий жилы и, пожалуй, просто исцеляющий голос. Перед нами – мастер работы с болью. Искусный хирург, который оттачивает владение инструментом прежде всего на собственной шкуре. Многие из вас могут подумать, что сегодняшняя статья явит миру очередного непонятого поэта. Но это абсолютно не так, можете расслабиться и вздохнуть свободнее. Однако не будем открывать все карты. Что-то ведь должно будет остаться и на сладкое. Не так ли?

Итак, мои уважаемые читатели, что вы знаете о романтике? Не нужно кривить рот, выдавливая из себя улыбку. Это вполне серьёзный вопрос. И кто для вас является самым романтичным персонажем? Ромео и Джульетта? Прекрасно! Первая ассоциация, согласитесь. Но, если вы хорошенько вспомните сюжет... Хе-хе-хе ... Дальше. Святой Валентин? Ну, тогда вы плохо знаете его историю. Хотя его жизнь, конечно же, можно представить и в более радужных тонах. Только не забудьте потом рассказать эту же самую историю ему самому. Я думаю, что ему будет очень интересно выслушать ещё один вариант собственной жизни. Один из тысяч, предлагаемых на потеху толпе. И сегодня давайте дадим шанс всласть порезвиться Его Высочеству Случаю. Ведь что может произойти, если мы упустим этот самый случай? И откуда вы узнаете – умер ли в вас талантливый поэт, архитектор или же врач, если не попробуете сыграть в партию, предложенную этим более чем ненавязчивым гражданином.

И вот оно, наглядное башлачёвское время колокольчиков, в котором уже нет одного большого рупора свободы или правды. Это наш мир, дорогие друзья! Мир, где одному человеку уже не справиться с заговорами десятков. Мир, в котором любой правозащитник, не имеющий сторонников, несомненно, проигрывает и погибает. Мир, в котором справедливостью называют мнение большинства. И перед нами один его крохотный колокольчик. Колокольчик, который не выступал против, не был голосом новой эпохи или хотя бы культовым музыкантом. Просто человек. И это в наше время уже большая заслуга. Человек, который невесомо, не касаясь, сумел пройти незамеченным мимо основной массы людей – чем, на фоне общего цветастого безумия, и запомнился. Тихий и непритязательный. С тысячью, как кажется, профессий. Стопроцентный актёр.

Лицедейство, как многие из вас понимают, отрицает саму возможность лицемерия. И неважно, какая маска на вас надета. Важно только то, чтобы каждая из них в свой момент времени играла в унисон с другими; важно, чтобы старая кожа спадала с вас, тем самым уничтожая возможные корыстные позывы вашего другого лица. И лжецом – запомните навсегда – лжецом мы называем только того, кто надевает одну маску поверх другой, будто бы используя ситуацию для получения лишь личной выгоды.

Однако это к делу не имеет абсолютно никакого отношения. Сегодня у нас гостит один из тех поэтов, про которого больше можно прочитать на обычном бетонном заборе, нежели в какой-то официальной газетёнке. Человек, смыслы текстов которого, кажется, натянуты тугими крепкими нитями, прошившими и собравшими в одну кучу разорванное сердце своей Родины. Именно сердце. В котором нет места политике и алчности. Сердце, которое, как оказалось, ещё может биться, несмотря на все пережитые потрясения и разрывы. Прошу снимать с плеч головы в несомненном поклоне – сегодня в гостях "Лабиринтов" Александр Литвинов, многим более известный как Веня Д’ркин.



Сегодняшняя наша история начинается на востоке Украины, в небольшом посёлке с названием Должанский, Свердловского района славной Луганской области. В 1970 году эта географическая область, как вы понимаете, входила в состав УССР. Население – в основном украинцы и русские, жителей в посёлке – чуть более шестисот человек. Да и сам посёлок, по старой доброй традиции, представлял собой достаточно небольшой ряд домов вокруг железнодорожной станции Должанская. В семье директора школы и учительницы математики календарь уже помаленьку приближается к этой самой дате – 11 июня... и в тёплый украинский летний день на свет появляется мальчик, которого назовут Александром. С детства любознательный и усердный, он поступает учиться в Свердловскую школу, где уже привлекает внимание учителей своей неординарностью: с семи лет мальчик пишет стихи, с двенадцати – картины маслом. Он также очень сильно увлечён карандашными зарисовками, коих после его смерти сохранится великое множество. Однако пока что не время об этом говорить – в четырнадцать лет маленький Саша становится руководителем школьного ВИА. В четырнадцать лет. Руководителем. Окончив школу с золотой медалью, Александр поступает в Рижское военно-политическое училище, которое почти сразу бросит, переведясь в Донецкий политехнический институт на геологоразведочный факультет. Доучиться ему, однако, будет не суждено. В следующем году его заберут в армию, где жизнь продолжит его мотать туда-сюда – конвой, охрана, ракетные войска... И кажется, вот она – обычная жизнь без единой чёткой линии, без кредо, как могут сказать многие из вас. Но это кредо есть – на протяжении всей своей жизни, бесконечных смен занятий и работ, переездов и таких немногих спокойных дней, Сашу всегда спасает творчество - ему пока что не принципиально, чтобы его слышали. Будучи водителем в Мироновке, куда его определили после военной службы, тайком скорее от себя, нежели от других, он продолжает писать и рисовать. Сложно сказать, какие стихотворения из дошедших до нас уже существовали в то время – никакой внятной датировки текстов по мере их появления пока не составлено – но несложно догадаться, посмотрев на позднее творчество Александра, что первые его работы уже будут нести в себе определённый заряд внутреннего огня. В кругу своих друзей (в числе которых, кстати, Сергей Чиграков) Саша уже считается достаточно неплохим поэтом. Однако его песни нечасто выходят дальше порога дружеских квартир.

В 1991 году Саша студент сельскохозяйственного института. Своё увлечение в это время он начинает выводить за рамки обыкновенных дружеских квартирников и создаёт собственный пробный коллектив под названием «Давай - Давай». В этом же году, осенью, Саша знакомится со своей будущей женой – знакомится в очереди за квашеной капустой – так просто и, как кажется, нелепо. С этой минуты он будет постоянно чувствовать ответственность за Полину и не оставит даже тогда, когда услышит врачебное «Пора!»...

Но ещё слишком рано переходить к финалу, и вот перед нами шестая церемония вручения премии «Оскольская лира» – фестиваль авторской песни, несколько разбавленный присутствием рок-бардов. Именно сюда в 1994 году попытать свои силы хоть в чём-то, что связано с его любимым увлечением, прибывает Александр Литвинов. На фестивале его регистрируют как Веню Дыркина из Максютовки. До сих пор существует несколько версий появления этого псевдонима – среди них, версия с шуткой над одним из приятелей, именем коего Саша и представился, и версия о том, что шутка была адресована непосредственно в адрес организаторов фестиваля. Позже букву «ы» в фамилии заменит апостроф, а Саша окончательно станет Веней Д‘ркиным и будет посещать этот фестиваль вплоть до самой своей смерти.

И что же такого нового можно разглядеть в обыкновенном человеке с гитарой? Очередном человеке, который, кажется, уже не сможет принести ничего нового? Ведь согласитесь, трудно поверить, что после Высоцкого и последовавшей за ним плеяды исполнителей, относящих себя к так называемому «сибирскому року», в русскоязычной рок-музыке можно придумать что-то своё. Однако, вот он – человек с гитарой и такой забавной косичкой. Художник, поэт, музыкант. Человек, не стремящийся создать легенды, а просто играющий от души. И сколько добра в этих незамысловатых аккордах, сколько боли льётся из сердца. И опять старый забытый приём, который работал всегда – растирание себя в мелкий песок, полное раздаривание. Русский рок, конечно же, отличается от иностранного именно этим. И, если те же "Ramones" или "Green Day" раскрывают свой талант через более чем удачное сочетание музыки и текстов, то в русскоязычных причитаниях всё намного сложнее. Да-да, именно сложнее – тут важен надрыв и внутреннее горение. Потому что русские просто не могут творить, не отрывая от себя. Тысячи примеров, тысячи лиц, тысячи имён! И среди них – наш сегодняшний персонаж, в чьей голове, возможно, уже рождаются те самые цветные лоскутки, из которых позже будет собран не только его личный поэтический фольклор, но и, в первую очередь, самая важная его часть – более чем странное «Тае Зори». История, о которой ещё слишком рано говорить.

И вот он перед нами – простой комбайнёр. А когда нужно – учитель физики. Или художник. Или водитель. Или слесарь. Или сторож... Тот, кто в 1996 году, после трёх удачных покорений «Оскольской Лиры», уже получит приглашение от Геннадия Жукова, барда из Ростова-на-Дону, проводить концерты совместно. Так Веня выйдет на более широкую аудиторию. Он примет участие в десятках концертов, устроится на временную работу в театр «Перекрёсток», где и запишет свой первый альбом. Достаточно сложно также составить некую карту квартирников, которые Веня давал или не давал в российский столице и прочих городах двух братских стран. То и дело то тут, то там выскакивают видеозаписи с подобных посиделок, однако информация о них, как и в целом о жизни этого талантливейшего человека, скупа и более чем неофициальна.

И когда Веня вновь берёт в руки гитару, то трансляция музыки, текстов, смыслов, несётся уже не из горла исполнителя или надрывного звона струн, но откуда-то из запредельных далей, коими когда-то жили наши предки. И в которых, как можно понять, уже не один раз успели поменяться порядки. Сам же Саша Литвинов, подобрав ноги под себя, снова сидит на полу, в кругу разбросанных листков с записями и, закрыв глаза, уже принимает некие сигналы откуда-то со дна колодца, в котором неподготовленный человек просто пропадёт. И не нужно трепаться об удавке, которую художники и поэты сами затягивают на своей шее от нечего делать. Вам, рассуждающим на такие «высокие» темы, просто не понять, не уяснить своим иссохшим мозгом, что такое действительная самоотдача. Вас уже давно купили на раскрашенную самыми пошлыми цветами тряпку рекламы, успешности. И в этом моя правота неоспорима.



И вот немногочисленные концерты сменяют друг друга. Веня на них приветлив и жизнерадостен. Но дело даже не в музыке и не в песнях. Он – актёр и рассказчик. Каждое произведение – не только выверенный слово в слово стихотворный отрывок, не только мощный заряд дремучей, полной славянских образов энергии, но и целостная мозаика, сложенная из символов, чувств и зарисовок. И далеко не каждый поэт посчитает действительно нужным изобразить на бумаге героев и мотивы своих произведений. И каждая такая песня-конструктор наполнена максимальным набором образов, мотивом, внутренним вектором и оторванным от себя кусочком таланта автора.

Когда ты вылезаешь из тёмных и достаточно неприятно пахнущих вод колодца вдохновения, ты понимаешь, что с ног до головы залеплен грязью. Грязь набивается в уши, в глаза, в нос, а потому мешает и видеть, и слышать, и дышать. Но твои руки сжимают, как маленький самородок золота, этот Дар, который ты стремишься донести. И, сплюнув грязь, которой ты нахлебался вдоволь, дрожащими руками уже опускаешь эти дары на бумагу, придавая им стихотворную или музыкальную, визуальную или просто прозаическую форму. Именно так человек искусства проделывает свою работу. Человек НАСТОЯЩЕГО искусства – земледелец своего жанра, у которого руки по локоть, если не в земле, то в более чем добротном навозе.

Первый приезд в Москву Веня не продумал. Он приедет в столицу России вечером, ни один из контактных телефонов, которые будут на его руках, не ответит на продолжительные звонки. Литвинов решит переночевать на вокзале, однако, будет выгнан оттуда сотрудниками милиции и примет неожиданное решение провести ночь прямо в поезде. Ночью он поедет в Питер, где раньше никогда не был. Уже утром оттуда он позвонит в Москву и договорится по поводу вписки, обговорит все необходимые детали и снова проведёт ночь в поезде – уже из Питера в столицу. В Москве, однако, жить тоже негде, и после ряда ночёвок у добрых людей, коими ещё полнится мир, Веня поселится в театре «Перекрёсток». Здесь он будет не только выступать, но и выполнять хозяйственные работы – в основном, исполнять обязанности сторожа, хотя и плотницкие работы не будут проходить мимо него. Здесь же, в «Перекрёстке», будет записан первый альбом Вени «Крышкин дом». После месяца, проведённого в театре, он ещё посещал Москву и успел поездить по городам Подмосковья с маленькими концертами, за которые платили кто чем мог – от обычной помощи в дорожных расходах до двух бутылок портвейна за выступление. Во время неудачных экспериментов сотрудничества с московской рок-лабораторией Веня запишет альбом «Всё будет хорошо», который оценит как провальный. На этом его тесное общение со столицей закончится. Будет, конечно, выступление на концерте, посвящённом празднованию 850-летия Москвы, но это будет уже несколько другой уровень. Веня уже наберёт музыкантов и организует «Д‘ркин-бэнд». И даже теперь, когда собран достаточно вменяемый коллектив, Веня откажется называть всё происходящее на его выступлениях музыкой. С его слов, это всего лишь исполнение стихов под аранжировку. Для музыки же, для музыки, нужен абсолютно другой подход.

И вот перед нами сказочник. Тот, кто на своей Родине больше известен как Дрантя, кто в слушателях ценит более всего заинтересованность и настроенность на одну волну с исполнителем, а не количество и стоимость билетов. Художник от стихосложения, основными концертными точками которого были Москва, Белгород и Воронеж. Человек, написавший более трёх сотен песен, многие из которых так и останутся неисполненными, и в марте 1997 года уже получивший этот страшный диагноз – лимфогранулематоз... Тот, кто уже старается давать концерты между регулярными посещениями врачей, кто вместе женой и сыном меняет уже восьмое место жительства и, по собственным словам, постоянно попадает в поле зрения милицейских патрулей...

После первого сеанса лучевой терапии и последующих посещений химиотерапевта Веня всё также легко и открыто даёт интервью, а в журнале FUZZ даже публикуют рецензию на его альбом «Всё будет хорошо», который называют крайне удачным и успешным. Сам же Д‘ркин над этой успешностью смеётся и говорит, что уж если это – потолок, то что это вообще за убогий уровень? И если вы посмотрите на любую, дошедшую до нас редкую видеозапись, то обратите внимание на это «внутреннее чтение», вечно закрытые глаза, сильнейшую концентрацию, которую Веня старается вложить в каждую свою песню. Да, он сам часто говорит, что нужно выше, нужно лучше. Но это стремление похоже на врубелевское стремление очеловечить своего демона, создать его идеальным и неповторимым... И уже неважно – горький плач ли это о белой кошке в окрошке, добрая и грустная ли сказка про Сендея или героический эпос "Anno Domini", вкладывающий в руки слушателя меч. Нужно, чтобы звучало лучше. Звучало чище. Звучало так же идеально, как звучит внутри. И, несмотря на все старания и ухищрения поэтов, нам всё равно никогда не понять, как это задумывалось. Потому что любое творчество – начиная от большой прозы и заканчивая мелкой публицистикой и интернет-выкидышами – всего лишь след от чего-то большего, что было внутри и что испарилось, оставив после себя только пепел слов и кое-как изображённых образов.

Лимфогранулематоз – злокачественное заболевание лимфоидной ткани, достаточно серьёзный диагноз. При разных течениях данного заболевания наблюдаются абсолютно разные его проявления – поражаются лёгкие, почки, печень, мозг. И все эти внутренние изменения не мешают, как кажется, обычному сказочнику, творить. Только сказочки его уже за год до смерти становятся всё мрачнее и запутаннее. В них уже ярко прослеживается тема стремления к жизни и неизбежности смерти. На фестивале «Оскольская лира-98», где Веня участвует уже в качестве почётного гостя, он будет выглядеть как-то по-особенному. Шикарные волосы с оригинально заплетённой вдоль левого виска косичкой заменит панамка, которая явно скрывает последствия химиотерапии. И даже несмотря на постоянное подключение к небу на прошлых концертах, на этих видео глаза Д‘ркина всё чаще как-то слишком болезненно сжаты – уже не спасает напускная лёгкость. Она рассыпается на глазах, когда Веня подключается к очередному тексту...

Знаешь, белые тени в полдень -

Это, видимо, кто-то палит

Те костры, что пламенем черным

Их горячие руки студит.

Мы, наверное, их пугаем,

На костры выходя из света,

Но останемся с ними рядом,

Чтобы вместе дождаться ночи.

Если хочешь узнать об этом,

Приходи если очень хочешь…



И День Победы не может быть праздником. И 9 мая тут совсем не при чём, кстати. Оно и отношения к данному определению не имеет никакого. Ведь Победа сегодня – нечто большее, чем уничтожение врага. Сегодня это слово, легко трансформирующееся в ПобедУ – восторженное ожидание собственной правоты, а значит, собственной смерти. Ведь ничто не может являться истиной сколь-либо долго. И кто взошёл на Олимп и занял пьедестал, тот в ту же секунду рухнет с него, под напором толпы несущих правду, отчаянно напирающих сзади с той же целью – в одно мгновение сверкнуть на самой высшей точке своего полёта, пусть даже и не увидит никто, после чего тяжёлым камнем упасть на дно ущелья, удобряя почву для произрастания новых идей. И лишь по растёкшемуся на сухой земле мозгу мы сможем оценить поступок, а может даже посмотреть туда, наверх, где кружат соколы, и оценить высоту полёта очередного гения, удобрившего почву нашей с вами практически бесплодной земли. И для чего всё это нужно, если результат не предвидится? Если ты пишешь музыку, тексты или рисуешь картины, а сам понимаешь, что твоя самая преданная публика – 20 – 30 человек, остальным же, краем рукава соприкасавшимся с твоим творчеством, ты не нужен абсолютно. И я не беру в расчёт тупые стада фанатов, которые уж совсем ничего не понимают, а только всё портят своими изысканиями и буквоедством, которые пытаются найти великие смыслы в простых, в общем-то, искренних словах. Это самый отвратительный способ обожания. И никогда, слышите меня, никогда не ищите больше смысла, чем способны уловить и понять. Это ваша верхняя планка, всё остальное – высосанное из пальца – всего лишь ваши домыслы, и к авторам не имеет ни малейшего отношения. И нужно всё это фиглярство, все эти годы долгих скитаний и мук только лишь ради одного – ради ощущения крыльев за спиной. И чтобы почувствовать эти самые крылья, надо долгие годы «трогательным ножичком пытать свою плоть». Но кто не захочет испытать этот механизм Икара в действии, когда действительно почувствует его нагромождение на своих плечах, и не сорвётся в пропасть – наркотическую, как Хендрикс, или вполне реальную, как Башлачёв? Ведь если у тебя есть крылья – ты уже можешь летать. В адские ли бездны или открытое окно – совершенно неважно. И этим поиском крыльев, словно стремлением мотылька к огню, занимаются абсолютно все творческие люди. Запомните это, пожалуйста, раз и навсегда. Не ради огромной публики, не ради ваших глупых одобрений и переживаний. Ваше сочувствие не стоит ничего. Важно лишь ощущение крыльев за спиной.

Нашему сегодняшнему герою повезло несколько больше, чем остальным. Он чувствовал постепенное обрастание крылами. И вот он – Веня. Уже воспринимает какие-то слабые токи свежего ветра и понимает, что распределение в новые, небесные дали, уже не за горами. В 1997-м Д‘ркин крестится именем Фома. Возможно, он считает этот шаг необходимым для «переселения». И те, кто знаком с его творчеством, сразу вспомнят:

Жил дружок Фома - жалкий выродок,

Сын троих отцов да пяти сирен;

Бледной поросли - светлым образом,

А под куполом - грязным пугалом.

Выйди, милая, под его окно,

В клятом саване прокаженного.

Прозвени Фоме колокольчиком,

Угости Фому спелым яблочком.

И, конечно же, «в шкуре волка теплей, чем в тулупе козла». Однако пришло время сбора урожая. И в последние годы жизни – всё то же – лечение, концерты и, как кажется, небывалое творческое рвение. Вот он – человек, у которого, конечно же, «всё будет хорошо». В январе 1999 года, за полгода до смерти, пытается заняться систематизацией песен, переписывает какие-то тексты с аудиозаписей, оформляет всё то, что успел сделать и, пользуясь представившимся случаем, записывает на квартирах друзей черновой вариант так и не причёсанной до конца, «Тае Зори» – сказки, начинавшейся как типичное произведения из жанра фэнтези, и закончившейся весёлым праздником Смерти.

И, когда разбитая мозаика видений сложилась в ясную цель, дракон Веснопляс уже проходит сквозь стены и различает в небе сияние звезды, которая ведёт его прямо к цели, к заветному Тае... В конце, естественно, неизбежная смерть героя, которая была запланирована заранее и к которой он поэтапно и уверенно приближался, отринув волнения и страх. И вся эта сказка, странная и необычная – не только исповедь умирающего, но и огромный сборник наследия, впитавший в себя отголоски всего того, что Веня делал раньше. «Тае Зори» – на первый взгляд, сумбурная и путаная, но на самом деле подробная карта, ведущая к обретению подвига и достижению одного единственного финала – гибели, коей, как водится, предшествует полёт над бездной.

Движение к финалу истории и приближение к получению и дарению людям сокровенного Тае начнётся в первых числах мая 1999 года. К концу июня Веню переведут в институт гематологии РАМН. И ранее неутешительный диагноз уже перерастает в определение «лимфома». А это значит, что опухоль уже вполне может метастазировать...

Однако всем уже понятно, что свет угасает. И последний его лучик пропадёт во мгле 21 августа 1999 года, когда великий сказочник навсегда уйдёт в те неведомые края, которые всегда и давали ему возможность творить... Возможно, в те края, которые он видел, когда вновь читал внутри себя эти строки на концертах или квартирниках. И что мы вообще можем знать о великих поэтах? Как мы можем объяснить то, что до конца не понимаем? Конечно же нам, цепляющимся за жизнь, рвущим когти за бесценок и ненужные пустые дни, абсолютно непонятно стремление к саморазрыванию и самораздариванию. Однако, как ни крути, Сендей всё равно будет рад сыпать серебром для всех, кто придёт к нему в гости...