Фрида Кало: крылья гипсовой птицы

статья от 28 апреля 2017

Гений - это человек, который имеет безлимит на безумие. И безумие это признаётся и одобряется толпой. Как ни крути, но понятие "толпа" невозможно вычеркнуть из нашей жизни. И всегда найдётся тот, для кого мы - часть толпы. Гении - это уже и не люди даже. Они знакомы с географией таланта, как бы они не выкручивались в своих интервью, не уходили от ответа. Понимание толпы возникает в сознании человека, когда он осознаёт, что группа прекрасных и удивительных людей вокруг него занимается позёрством и цепляется за свои странные и банальные ценности. И как бы ни хотелось из этой толпы выйти, мало у кого это получается. Приходится отвергать спокойствие, стабильность и жить на мягкой текучей волне, которая то поднимает тебя вверх, а то со свистом швыряет о камни. Удел гения - разбиваться с каждым новым гребнем волны и собирать себя по частям во время отлива. Чтобы забраться ещё выше. И почувствовать опьяняющий озон, дотянуться рукой до звезды за секунду до очередного сокрушительного падения на скалы.

Конечно же многие цепляются за канат, сдирают руки в кровь, упрямо и уверенно ползут вверх, записывая в бортовой журнал всё новые успехи и защищая добытые кровью и потом сокровища, оберегая свой дом и своё пространство. Но всё это происходит в коконе, внутри пузыря, в котором может штормить, но из которого, на случай невзгод, ведёт несколько запасных выходов. Разница между безумием и талантом безмерно мала, но непреодолима. Поскольку целью безумца не является накопительство или собирательство. Он не всегда крепкий семьянин, он оставляет и уходит, он добывает, чтобы добыть. Чтобы почувствовать этот сладкий вкус победы, который теряет свою головокружительную терпкость, если  приправлен свободой от драгоценностей, которые никогда не были и не будут твоими. Высокомерие протачивает и поражает талантливых негодяев. Но это слишком мелкий масштаб. Наше всё - гениальные мерзавцы, которые стали непостижимы в своей реальности. И потому им позволено многое. Им позволено всё.

По меркам гениев всегда будут судить нас. Существует вопрос: "Почему же люди носятся, как дурни с писаной торбой, по следам великих?" И существует ответ на него: "Чтобы помнили." Не забыли на каком уровне нужно пребывать, чтобы позволить себе дерзость прогибать этот мир под себя. А он замечательно прогибается. Наша реальность - прекрасный батут. И чтобы получить от жизнь удовольствие - нужно просто послать куда подальше все свои страхи и сомнения и просто делать всё, что остальные никогда не посмеют сделать. Совершать поступки без оглядки.

Это не призыв безумствовать. Это руководство для тех, кто сомневается. Ведь если сомнения есть, значит всё-таки спит внутри некая сила. И в один прекрасный день стоит просто переломить все понятия о добре и зле. Жить без оглядки. Жить, как живут свой последний день. А в последний день можно позволить себе несколько удивительных безумств, верно? Да и кто знает, когда этот последний день наступит? Его не планирует никто, но он уже заранее прописан где-то впереди. Записки заочного покойника - это жизнь каждого из нас. А если ты прошёл ад и вернулся сюда, то печать огненного клейма гения без особых усилий ложится на твоё чело. Фрида Кало в "Лабиринтах".

Брак с Диего станет тем, что сама Фрида назовёт своей второй аварией. Свадьбу с мужчиной, который старше её на два десятка лет, Фрида сыграет в 1929-ом году. По воспоминаниям современников она обращается с ним, как с любимым псом, он же с ней, как с любимой вещью. На совместном портрете художники изображены вместе, но лишь Диего с палитрой. Она долго уступала мужу, глядя на его измены, лишь где-то в памяти воскрешая воспоминания о том, как однажды натёрла лестницу мылом, чтобы посмотреть, как Диего с грохотом скатится с неё, но позже жертвенность характера уйдёт и душевная травма добавит яркости в мир Фриды. Ей надоедает быть калекой. Располосованная врачами и Господом Богом, она пускается во все тяжкие и тоже начинает изменять мужу, как с мужчинами, так и с женщинами, но продолжает готовить ему еду, приводить в порядок счета с бесконечными нулями, экономить на собственных операциях, которые стоят баснословных денег.

Позже будет выкидыш, снова больница, длительные депрессии, алкоголь, всё более сочащиеся кровью картины и ненависть к своей напрочь искалеченной жизни и утробе: "Я пыталась утопить свои печали, но эти ублюдки научились плавать..." Вместо ребёнка на свет появится картина "Больница Генри Форда" - выстраданная и вымученная чревом, почва для которой незримо готовилась весь срок беременности. Потом - разрыв с Диего и следующий брак - снова с ним же, через год. И снова ужасная катастрофа вместо семейного быта - скандалы, истерики, алкоголь и целая связка новых женщин и мужчин, которым будет суждено прошествовать через постель гениальной художницы. Очередной выкидыш, смерть матери, "удачный" выбор Диего - его любовный союз с младшей сестрой Фриды. Позже, в один из дней, Фрида узнаёт, что Диего вообще был против каких-либо детей, которые "обяжут" его и привяжут к своей жене. Не намертво, конечно, но заводить бесконечные романы, коими полнилась жизнь этого грузного омерзительного мужчины, стало бы уже не так просто. Ещё до Фриды у него было два брака и четыре ребёнка.

С другой стороны, Диего всё же вернулся к ней во второй раз и не отказался снова взвалить на себя эту ношу и бремя - истеричную художницу с бесконечно скандальным характером. Но вот она уже пишет свою следующую работу: "Немного маленьких уколов". На картине изображена растерзанная женщина, кровь находится повсюду - на грязно-белой простыни, на полу, она стекает густой каплей на раму картины и уже засыхает грязной коркой в глазах зрителя. Но потом взгляд оторопелой публики переводится на фигуру, находящуюся рядом с героиней Фриды - мужчину со стилетом в руке и шляпой, карикатурно намекающей на Диего Риверу.

Творчество нашей героини при жизни часто называли салонным искусством, а грязную тематику боли, страданий и мук, густо смешанную с фантазией, зачастую даже не решались выставить на общее обозрение. Мнение Фриды о собственной живописи недалеко ушло от понятия "мазня", а она сама часто заявляла покупателям своих картин, что они могли бы потратить деньги с большей пользой. Но некие  покупки всё же совершались и перед первой выставкой Фриды в Нью-Йорке в журнале "Time" напишут: "Работы начинающей художницы, определённо, значительны и угрожают даже её увенчанному лаврами знаменитому мужу." Ничего страшного, что "начинающая художница" работает уже девять лет. И живёт в таком пике напряжения, который убьёт любого, кто прикоснётся к нему без определённой внутренней защиты.

Фрида рисует себя. В каждой картине - Фрида. Творчество - это всегда об авторе. Даже если в нём присутствуют какие-то вкраплениях художественных идей. Это не менторство, это не "мастерство". Это то, что ты делаешь для себя и других. И если ты работаешь честно - в твоём творчестве всегда будешь ты. И ты всегда будешь кому-то костью в горле, с тобой рядом будут околачиваться толпы несогласных. Однако в этом нет ничего плохого. Мир задохнулся от духовных учителей, религий и прочих вариаций на тему зарабатывания денег. От тех, кто хочет угодить своей публике, чтобы подстричь её на бабки. Творчество - всегда потенциальный экстремизм, потому что автор транслирует идеи, которые могут быть негативно и, порой, агрессивно восприняты кем-либо другим. Но это точка зрения. Она же - меч, который всегда наготове. И если существует обсуждение, если ты не пытаешься понравиться всем, если недовольных очень много, но есть согласные с тобой, значит всё происходит правильно и ты жив. Не стоит забывать, что мы видим в людях то, чем являемся сами. А они видят в нас себя. И если женщинах в работах Диего в итоге всегда превращается в аллегорию, то аллегория на картинах Фриды материализует её саму - в замазанное кровью тело, в забитую корнями утробу. В грациозную лань с человеческим лицом.

Человеческое тело, человеческая оболочка - всего лишь временное пристанище. Каждый обустраивает этот свой дом в зависимости от собственных соображений. Единственное, что необходимо пресекать - жизнь по чужим планировкам и чужой проектировке здания. Дома может быть безумно, но достаточно уютно. И хоть все мы снаружи достаточно похожи как минимум по форме и размерам, внутри некоторых людей открываются действительно бесконечные глубины. Их дом находится намного глубже, чем способен понять первый встречный. Именно поэтому мы иногда имеем удовольствие общаться с людьми, чьё понимание жизни и отношение к ней намного глубже, чем кажется снаружи. Это огромная чёрная дыра выворачивает нутро и поглощает сама себя, впитывая в кровь, мозг и сердце своего носителя уникальные идеи и смыслы, выжимка из которых является лучшим гримом для лукавых дней современности. Внутренний мир Фриды огромен, циничен и прекрасен. Он ужасает обилием своих кровоподтёков, но каждый из них вносит в элемент внутреннего убранства великой мексиканки нечто индуистское, шиваистское. И там, где вчера на гипсовых стенах были нарисованы бабочки, сегодня уже размашисто и бодро, по всем канонам жанра, горят серп и молот. Обилие красного внутри и снаружи даётся слишком легко. Потому что этой охры в судьбе нашей героини предостаточно.

Романы с Троцким, с Хосе Бартоли, с Чавелой Варгас - всё это приписывается Фриде. Но когда изменяет женщина? Когда ей пусто? Когда ей больно? Или когда она действительно любит того, кому изменяет? Да, звучит нелепо, но я уверен, что найдутся люди, которые схватят эту мысль и согласятся с ней. "В слюне, в бумаге, в затмении, во всех строчках, во всех красках, во всех кувшинах, в моей груди, снаружи, внутри... ДИЕГО в моих устах, в моем сердце, в моем безумии, в моем сне, в промокательной бумаге, в кончике пера, в карандашах, в пейзажах, в еде, в металле, в воображении, в болезнях, в витринах, в его уловках, в его глазах, в его устах, в его лжи." И возможно ли лучшее признание в любви? Да, тут не уйти от высокомерия и всё же истинным художником является только тот, кто даже признание в любви делает своим законченным полотном. Тот, кто понимает, что как в художественном произведении не может не быть огрехов, так и человек не может быть идеальным. И если ты любишь кого-то, то любишь полностью - с его ужасным характером, с его ложью, с его тревожными снами. Такова рабочая схема любви, которой уже не придерживается никто. Потому что в неё никто не верит. А феи, как вы знаете, умирают тогда, когда о них забывают. Впрочем, вам самим решать кем лучше быть - влюблённым негодяем, доводящем до потери пульса общественность и собственного мужа или стерильным циником, который уже просто не приспособлен для любви.
 
Фрида Кало оставит после себя 142 картины, добрая треть из которых - автопортреты. Диалоги с любимым Диего. Подобие меловой доски, на которой отныне навечно заключены боль, страдания, кровь, надежды и мечты великой художницы. И история зачастую играет в покер, превращая в гения низкорослую женщину со сросшимися бровями, одевающуюся как придётся, хромую на одну ногу, так и не добившуюся цели всей своей жизни - рождения ребёнка. Видимо мир видел основную цель жизни Фриды в другом. В творчестве. И послал ей Диего, как самый грамотный и самый нужный инструмент для собственного развития.

Фрида умрёт в возрасте 47 лет, незадолго после ампутации правой ноги. Она прибудет на последнюю прижизненную выставку своих работ весной 1953 года под аккомпанемент оркестра "Марьячи", сирену скорой помощи, которая доставит её к открытию выставки прямо из больницы и собственный отборный мат - тяжёлое наследие "качучас". Алкоголь, табак - всё это снимало боль. Притупляло чувство жизни. Помогало обнулять и вычёркивать из жизни те мгновения, которые хочется провести в состоянии счастья. С улыбкой на лице. Но вот затяжка следует за затяжкой. Наполняется новый стакан и время, отведённое на счастье, просто исчезает. Ведь вся жизнь - борьба и кувырки в воздухе. Но зато вечность - это козырь в рукаве творческого человека. Пока он пишет картины, музыку, книги - он может быть уверен в том, что всё делает верно. А после смерти ему уже будет абсолютно всё равно, что о нём скажут люди. Ведь даже если скажут грубо, скажут плохо, то как минимум скажут, не так ли?