Хуан Немо: жизнь капитана-призрака

И вы удивляетесь, господин профессор, что, ступив на землю в любой части земного шара, 

вы встречаете дикарей? Дикари! Да где же их нет? 

И чем эти люди, которых вы именуете дикарями, хуже других? 

Знаете ли вы океан настолько близко, насколько знаю его я? Встречали ли вы рассветы среди бесконечных водных просторов, оторванные от мира, бесконечно свободные, повинующиеся морским течениям и переменчивым ветрам? Возможно, жизнь кажется вам слишком пресной и тогда солёное море – вот что может придать вкус упрямому равномерному движению стрелок часов. Неумолимому ходу времени, которое, на самом деле, не меняется век от века. Просто постепенно мы сами становимся участниками тех событий и приключений, о которых когда-то слышали или читали в книгах. И считали их невероятными и невозможными.

Я - морское чудовище, господа. Или морской дьявол, если вам угодно. Знаете ли вы, что эти слухи имеют под собой множество документальных свидетельств и совсем не является игрой воспалённого ума? Кстати, первые встречи с чудовищами в море мой автор лично встречал на передовицах газет, которые любил читать на досуге, как и все его достопочтенные современники. Я говорю "современники" отнюдь не от какой-то излишней бравады, а от того, что пережил его на много столетий. И благодарен ему и его въедливому издателю за то, что они сделали меня таким, каким меня сегодня любите и знаете вы все - слегка надменным, непреклонным, абсолютно непонятным, но невероятно известным. Персонажем без имени, как кажется. Но... обо всём по порядку.

А какой век сегодня, господа? А… 19-ый… Прекрасный-прекрасный век. С его винтажными кораблями, вычурной модой и кипящим океаном невероятных событий. Сегодня 17 ноября 1861-го года. За бортом – бесконечная морская гладь... Вы плывёте на французском корвет "Алектон" где-то около острова Тенерифе и в два часа по полудню ваш корабль уже натыкается в море на огромное нечто, что матросы сперва принимают за опрокинутую лодку или большое скопление водорослей. Но дозорный уже различает, что удивительная находка ваша обрамлена живыми извивающимися щупальцами. И Бог мой, капитан уже понимает, что столкнулся с чем-то фантастическим. Что было живо лишь в легендах и преданиях, что описывали в своих наивных дневниках ещё скандинавские моряки и называли это "кракеном".

В 18-ом веке матросы верили, что кракен имеет голову и множество хвостов, а в длину не больше острова Ёланд, имевшего протяжённость в 16 километров. Когда он поднимается к поверхности, всем судам следует немедленно разворачиваться и уплывать как можно дальше от него, ибо всплывает он с огромным всплеском, испускает воду из ужасных своих ноздрей, и расходятся от него кругами волны в целую милю высотой.

Наш капитан - господин Буге тут же понимает, что животное представляет огромную ценность для науки и "Алектон" начинает преследовать зверя. Звучат выстрелы из пушек - обезумевшие от страха матросы снуют по палубе и заряжают ядра вновь и вновь, но все они пролетают мимо чудовищного зверя, пока одному из самых ловких не удаётся пронзить гигантское животное гарпуном и накинуть верёвочную петлю... Животное же, отчаявшееся и испуганное, с невероятной силой пытается уйти под воду. Вся команда находится в шоке и уже готовится проститься с жизнью. Но трагедии не случается, и вы возвращаетесь во Францию с небольшим кусочком хвоста этого гиганта. Вес вашего трофея составляет 20 килограмм, и научное сообщество уже находится в замешательстве, как вы видите.

Эта история - одна из тех, что заставили моего автора написать одно из главных произведений в своей жизни, в котором некий профессор имеет смелость выдвинуть гипотезу, что я — это гигантский подводный нарвал. И вы могли бы подумать сейчас, что я Моби Дик, но нет... Кстати, это произведение тоже оказало некоторое влияние на становление образа меня сегодняшнего.

Да и профессора имеют право ошибаться. Просто он - главный герой этого повествования - даже не подозревает, что мой создатель увлекался ещё и подводными лодками. Первую из которых, кстати, хотел построить ещё Александр Македонский. Вы также можете вспомнить опыт подводных лодок времён Петра I. Да-да - в 1719 году Ефим Никонов - малограмотный крестьянин подал челобитную на имя Петра I. В ней он писал, что “сделает он к военному случаю на неприятелей угодное судно, которым на море в тихое время будет из снаряду забивать корабли, и для пробы тому судну учинит образец”. В том же письме было сказано, что это судно “будет ходить в воде потаенно”. Жаль, что более никаких свидетельств реализации этой амбициозной задумки до наших дней не сохранится.

Первая же подводная лодка под названием «Наутилус» появится на моей Родине, во Франции, в 1800 году и будет служить для того, чтобы отобрать у Англии звание Владычицы Морей. Какое знакомое название – «Наутилус», не правда ли? В 1864-ом году все только и говорят о подводной лодке "Ханли", использованной конфедератами во время гражданской войны в США. Потом, в 1862-ом будет "Плонжёр" - "Ныряльщик", которого мой создатель мог видеть воочию.

И именно в этот момент нашей истории окончательно материализуюсь я. И приключения мои начинаются - начинаются бесконечные странствия отшельника, подгоняемые жаждой справедливости. И даже мести. Но сперва - ужасные свидетельства о наблюдении в морях гигантского чудовища, атакующего корабли. Тогда-то тот самый пытливый профессор парижского музея и будет зачислен в команду американского военного корабля с целью выловить неизвестное науке животное. Спустя три месяца ему и его немногочисленной команде всё-таки удаётся выследить меня. И я прекрасно помню эту погоню - не единственную в моей жизни, но такую важную. 

Отважная команда фрегата «Авраам Линкольн», в экранизации вашего соотечественника названного «Голубая Звезда»,  была готова погибнуть, но разгадать мою загадку. И повреждённый фрегат уже идёт на дно, словно ореховая скорлупа, подхваченная волной. Однако, изловчившись профессору, его слуге и ловкому гарпунёру удаётся попасть на спину морского чудовища и... что это? Вместо толстой кожи ужасного чудовища их руки уже касаются металлического каркаса невероятного судна. Судна, аналогов которому они ещё не видели.

Барабаня кулаками в грубую просоленную обшивку, они уже просят о спасении. И получают его. Ведь, чтобы не говорили, англичане или французы, я - не чудовище. Хотя вполне возможно, что для своих врагов я страшнее пресловутого морского змея. Ведь змей топит всех без разбора. Я же охочусь за конкретными целями. И судно моё — это маленькая плавучая крепость, оборудованная всеми современнейшими элементами управления, скафандрами, невероятными чудесами технологии, созданными по моим собственным чертежам. Откуда у неизвестного моряка такие деньги? Скажите спасибо моему создателю, который вращает калейдоскоп легенд и приключений прямо перед вашим носом. И пусть не все они достоверны, а учёные сегодня оспаривают многие мои выводы и открытия, но я точно знаю о битве в заливе Виго. Собственно, это вся информация, которая требуется для того, чтобы разбогатеть. И почему бы вам не отправиться туда?  Не повторить мой подвиг и не поднять со дна золото, которого после моего визита стало меньше, но я уверяю вас - я забрал не всё.

Дело в том, что 12 октября 1702 года в заливе Виго знаменитый моряк и герой многих сражений, англичанин Джордж Рук во время войны за испанское наследие уже прижимает к берегу так называемый Золотой Флот. И навязывает противнику бой. Корабли ломятся от богатств. И прижатые в бухте не имеют никаких шансов выйти из неё целыми и невредимыми. Именно в этот момент огромный золотой запас Испании уходит на дно. Нанесён колоссальный урон экономике страны, но что более важно – золото теперь рассыпано по всему дну. И вы можете попытать удачу, приплыть в эту бухту и, возможно, обнаружить монету-другую. Небольшой подарок от меня сегодняшнего.

Добыча Рука была не такой значимой, как он ожидал. Ведь, чтобы поднять всё, что было утеряно, нужно буквально рыть носом морское дно. И знаете что? Мне было совсем не трудно проявить толику терпения и заняться этим. Заняться для того, чтобы построить эту прекрасную субмарину. Чтобы иметь средства помогать нуждающимся народам и в мире, полном политического заказа и интриг уже выступить неким трикстером, который осыпает богатствами обделённых. Вы спросите меня: "Зачем?" Ну... знаете, в своей жизни я повстречал немало негодяев, разговор с которыми был не закончен. Более того, приключения - моя жизнь. А сопутствующие расходы - это пустяки, когда ты оснащён по последнему слову техники. Возможно, в будущем кто-то такой же легкомысленный, но смышлёный, поможет человечеству пронзить небесную твердь и, расколов небеса на пополам, откроет путь к звёздам. Скажите, в ваше время, случайно, не наблюдается таких людей? Впрочем, я отвлекаюсь от темы.

И вам уже может показаться, что я –  невероятно ловкий морской разбойник. Человек, в чьих интересах только уничтожение военных судов и тотальное разрушение, но смею вас уверить – это не совсем так. Когда-то я был таким же как вы. И верил людям, государствам, общественному мнению. Я, впрочем, и сейчас люблю полистать газеты, которые чудесным образом попадают ко мне на борт. У меня – гигантская библиотека. И мой новый гость – известное светило французской науки – главная цель это ловкой погони. Знал ли я его? Знал. И читал эти самые последние его интервью с догадками о том, где искать меня. Впрочем, он искал страшного монстра, а наткнулся на вполне интересного собеседника, готового открыть ему все тайны и чудеса морского мира. Но, что самое главное – я читал его невероятную книгу, в которой профессор с таким воодушевлением рассказывал о подводной фауне, от которой он был оторван, но которую так бесконечно любил.

Как я уже говорил, золота, поднятого из залива Виго, мне хватает не только на постройку корабля. Но ещё и на финансирование неких освободительных движений, то тут, то там вспыхивающих на нашем маленьком голубом шарике под названием Земля. Эта импульсивная черта характера - наследие политической неуёмности моего создателя. И если вы замечаете что-то странное в моём облике - то европейские, то азиатские, то мексиканские черты — это тоже его неуверенные штрихи к моему портрету, смешавшиеся в итоге в один цельный и гармоничный образ.

Ведь мало кто знает, но изначально я должен был быть поляком. Дело в том, что в те времена, когда жил наш уважаемый фантаст, в Париже была очень широко представлена польская диаспора. В те дни, когда я только появлялся из-под пера моего автора, на багаж морских тем, изученных им, в один прекрасный день ложится письмо русско-украинской писательницы Марии Велинской. Она также может быть известна вам под именем Марко Вовчок - главная переводчица его произведений на русский язык. В своём письме Мария выражала надежды на то, что однажды он - великий фантаст - рано или поздно увлечёт своего читателя в неизвестные водные глубины, в которых так огромен простор для невероятных приключений. В длительных же беседах с моим автором она выражала острую симпатию к полякам, которые по политическим причинам были вынуждены эмигрировать во Францию, и мой создатель тут же решил, что польская биография — это моя судьба. Но, посудите сами, какой же я поляк?

К тому же выводу придёт и Пьер-Жюль Этцель - издатель, который прочитает первую версию рукописи про мои приключения. Он будет видеть в моём характере ... как бы помягче выразиться... откровенное политическое заявление. И оценит это решение как слишком поспешное. Которое может испортить всю судьбу произведения. Проблема в том, что приключенческая книга, в первую очередь предназначается подросткам. А гибкая психика подростка не всегда может отделить литературную историю от того, что происходит на улице... Ну хорошо, хорошо. Я поделюсь с вами. Все мы взрослые люди и понимаем, насколько многогранен мир. И так далее, и тому подобное. Со всеми вытекающими из этой идеи...

В первой версии моих приключений - я конфликтующий с царской Россией поляк. Моя борьба — это морские диверсии. И я до сих пор благодарен Этцелю, что не разделил эту судьбу. Знаете, произведение, которое имеет наглость претендовать на бессмертие, должно избегать излишнего реализма, тем неоправданной жестокости и безличностной мести. Пусть этими темами и живёт окружающий вас мир. Здесь же, на страницах романа, под водой, всегда есть место прекрасному. Месть каким-то иллюзорным эфемерным царским кораблям — это не то чего требует вечность, понимаете меня? Борьба не имеет права на вечное продолжение.

К тому же политическая ситуация в мире резко меняется - в 1867 году с визитом в Париж уже приезжает Александр II. И откуда выискался этот Антон Березовский - польский подданный, который совершает на него покушение? Неудачное, конечно же. Но всё же.

Политическая ситуация накаляется до бела. На повестке дня - международный скандал. И правительство Франции, не прислушиваясь к разноголосице мнений уже отправляет его на пожизненную каторгу в Новую Каледонию. И случись так, что история обо мне вышла бы такой, какой её изначально задумывал мой создатель - сегодня мы бы с вами могли просто не знать друг друга. Побывав в шкуре изначально обречённого на забытье персонажа, я скажу вам так - лучше рассказывать подросткам истории о богатом удивительном мире природы, чем о политике. С ней он и так столкнётся рано или поздно – поверьте мне, я прекрасно с ней знаком. И здесь я ставлю точку и закрываю данную тему. Хотя, в итоге, всё равно окажусь пострадавшим от политических козней - мои жена и дети погибнут. Но только уже при пересочинённых моим автором обстоятельствах.

И именно сейчас вы должны увидеть во мне нечто... мексиканское. Дело в том, что в исправленной рукописи, которая попадёт в руки литературоведов, несколько раз я буду назван по имени, которое вам вряд ли известно. Да, многие, кто смотрел этот прекрасный советский фильм, считают, что моё истинное имя – Сагиб, принц Даккар. В честь Нана Сагиба - полевого командира восставших против англичан сипаев. Но разрешите представить – Хуан!..

Да-да, именно Хуан. Тот, чей дом находится где-то недалеко от Тенерифе. И уж на Тенерифе-то, спросите вы, какие ещё волнения, кроме несчастного кракена!? Пальмы, солнце. Рай земной. Но, поверьте, всё не так просто. Вы, наверное, просто забыли, что в те годы с Тенерифе наблюдался достаточно большой поток эмигрантов в Латинскую Америку, в том числе и в Мексику. Почему? В деле снова замешаны французы, а мой создатель снова решил проявить гражданскую позицию. Проблема в том, что он расходился во мнениях с самим... с племянником Бонапарта, который стоял у власти во Франции.

В середине 60-ых годов Наполеон Третий хотел установить в Мексике марионеточное правительство во главе с императором Максимилианом из рода Габсбургов и свергнуть правительство Бенито Хуареса. И, по одной из версий, семья моя погибает именно в ходе этих революционных действий. Вообще, складывается впечатление, что в Европе тех лет нужно было быть особенно везучим, чтобы не попасть под прицел очередной политической передряги. Возможно, именно они и сделали из меня того, кем вы меня знаете - изобретателя, исследователя, филантропа, чьим последним предсмертным словом, по мнению моего автора, должно было стать слово "Независимость!" Чувствуете, сколько у него оттенков? И контекст совершенно непонятен, если его не расшифровать. Независимость от чего? Или от кого? Может быть это просто бравада такая? Поэтому педантичный Этцель посчитает, что перед смертью, я должен прохрипеть "Бог и Родина!" Ну… уже более патриотично. Я соглашусь. Кстати, один ваш современник – по образованию историк – заметит, что Хуан очень созвучно с французским Жан. Что в купе с моими политическими взглядами и общеизвестной поддержкой различных освободительных движений может говорить о том, что я всё-таки… француз. Это можно объяснить тем, что внешность моя почти полностью списана с высланного из страны Наполеоном III бывшего военного министра Жана-Батиста-Адольфа Шарраса.

Первая книга о моих приключениях заканчивается достаточно странно. Видя на горизонте тень огромного корабля, я приказываю открыть по нему огонь из всех орудий! И… зная мою историю, уже становится абсолютно непонятно с кем я веду очередной ожесточённый морской бой. Ведь создатель мой, как кажется, вложил в меня все известные ему истории революций и международных потрясений своих лет. Я не просто человек – я символ борьбы. Кто-то даже скажет – символ благородного пиратства. Покруче, чем ваш знаменитый Джек Воробей. И над волнами седого океана лишь звучит мой безумный крик, проклинающий некую власть. Чью власть? Вот вопрос!

В продолжении моих приключений, рассказывающих о таинственном острове уже будет упомянуто, что это был, конечно же, английский корабль. Но неуёмные историки снова поднимут рукопись моего автора и прочитают там «Тёмным пятном на горизонте появился «Сольферино». Блин… И знаете что? «Сольферино» — это класс французских кораблей броненосцев. И тут, видимо, снова приложил свою волшебную руку месье Этцель. Который вот уже, как кажется, в тысячный раз спасает моего создателя от совершения роковой ошибки. И я снова повторю – учитесь мыслить глобально. Не создавайте миров на один день.

И вы все, конечно, помните, это незабываемое приключение на таинственном острове, на котором находят свой приют бежавшие из плена конфедератов на воздушном шаре американцы. Их быт здесь – на острове Линкольна – будет очень странным. Ведь в их выживании им то и дело кто-то помогает. Не бросает их в беде. И в конце произведениях они уже встречаются со мной – постаревшим, но не потерявшим блеск в глазах.

На смертном одре я уже трижды называю себя племянником Типу Султана – правителя государства Майсур, что находится на юге Индии. И говорил ли я правду кому-то из встреченных мной попутчиков хоть раз – как вы считаете? Или я придумываю на ходу, и я действительно некий призрак без рода и племени, некий дух сопротивления, образ постоянной борьбы?

И, если мы вернёмся к историческим сводкам, то Типу Султан – мой дядя по этой версии событий – будет выбран окончательной фигурой моей родословной не просто так. Он будет одним из самых хитроумных союзников Франции в борьбе с англичанами во время раздела мира на сферы влияния этими двумя амбициозными странами. Настоящий инженерный гений. Что могло передать по наследству и мне, как вы понимаете. Для представителей короны – абсолютное зло. Террорист номер один. Для французов – герой освобождения, непримиримый борец за справедливость и такую невыносимо любимую мной свободу.

И вы чувствуете, как эти понятия уже дрожат на весах мировой истории, если сменить угол зрения? Вероятно, всё действительно зависит от него – от мнения, от того, из окон чьего дома вы смотрите на происходящее. И потому я дам вам один очень добрый совет – история всё расставляет по своим местам. И любые конфликты заканчиваются. У вас даже есть поговорка «утро вечера мудренее». Так ведь? И иногда нам всем требуется вдохнуть поглубже и сосчитать до десяти. Чтобы, открыв глаза почувствовать, как бурная эмоция негодования сходит на нет. И всё, что вызывало у вас запал и рвение предстало лишь чередой фактов, зарубок на ростовой линейке истории, которая стремится куда-то в небеса и не закончится никогда. Постоянное повторение. Постоянное повторение. Лишь исполнители ролей меняются в этом спектакле и играют их настолько убедительно, насколько могут играть.

Мой образ – образ мечтателя, богатейшего человека, революционера и невероятного романтика, готового бросить всё на алтарь своей мечты, будет зафиксирован в таком странном миражирующем виде уже навсегда. Изначально поляк. Потом – то ли француз, то ли мексиканец. Наконец – индус. И не важно, какая национальность из моего богатого списка имеющихся ближе вам. Важно, что я никогда не пропагандировал бездумное насилие. Лишь был инструментом в руках судьбы, который появлялся то тут, то там, разрезая волны на своём невообразимом «Наутилусе». И стоит ли винить меня за то, что я стал продуктом своего времени? Взял в руки оружие? Решать только вам. Но я хочу сказать вам только одно – иногда мы открываем глаза и видим, что в них зажат тот самый меч. Взяли мы его сами или кто-то вложил его в наши руки? И что делать с ним? Великий вопрос.

И, с высоты своего опыта, я могу сказать только одно: меч идеален только тогда, когда он находится в ножнах у кого бы то ни было. Ведь меч – зажатый в руке средневековым рыцарем или висящий на стене хижины самурая, как и священное древо, как резной идол полинезийских племён, как маленький Будда, стоящий на алтаре пожилого обитателя Тибета, всего лишь артефакт, дающий нам силы. Он прекрасен как символ. Когда есть в наличии, но не пущен в ход.

Если же он вытащен из ножен, то для кого-то вы станете героем. А для кого-то злодеем. И правоту этих мнений объективно рассудить ни у кого из нас не получится. Но я знаю только одно – невозможно тушить бензином огонь.