Титаник: в пасти времени (v 2.0)

Вы чувствуете это? Чувствуете? Такое ощущение, что пахнет опасностью. Именно сейчас. В этот момент. И кто-то где-то отмечает свой день рождения, сорит деньгами на богатой вечеринке или сидит в театральном зале, предвкушая очередные повороты сюжета нового спектакля, затаив дух. Предвосхищая предстоящий праздник Зримого Слова. Но предчувствие опасности уже повисает в воздухе над всеми нами. Однако, я бесконечно верю во всех нас. Я надеюсь, что это всего лишь мои заблуждения. И сигнал, который пробивается ко мне сквозь эфир – не более чем ошибка небесных связистов. Которые бьют в набат почём зря. Пусть это останется на моей совести, ведь сейчас всё прекрасно и спокойно – оркестр играет вальсок, и вы можете пригласить на танец любую из этих легкомысленных дам или чванливых кавалеров. Звенят бокалы. Звучат тосты.

И вот сказка начинается. И вы уже видите, как тридцать витязей прекрасных, чредой из вод выходят ясных и с ними, конечно, я сегодняшний.

У отца нас будет трое. Ведь он сам этого захотел. И если не хочешь – не делай. Но ему кажется, что соседские дети лучше, красивее. И он старается… извините… как может. И, как в старой сказке, старший – умный был детина, средний сын и так и сяк, младший… Впрочем, это из другой истории. У нас изъянов просто нет – все как один статные, солидные. Один другого краше. Настоящая гордость нашего одарённого папы. Который, всё же, переплюнул соседа. И теперь уже сосед начинает ему завидовать. Как всегда и бывает.

О моей семье можно говорить долго. Вот мой старший брат. Он был самым счастливым из нас. И первым бросил свой клубок на эту нехоженую тропинку, на которой, как водится, лишь следы невиданных зверей и море приключений. И, первыми неуверенными шагами, он начинается свой путь – получит в услужение своё дружину из шести тысяч копий, вместе с которой одолеет морское чудовище. Побывает во множестве стран – в Англии, в Греции, в Америке. Им восхищаются все, он в центре событий. Среди его знакомых – Мария Кюри. Вдохновившись его подвигами и одной только внешностью, Артур Конан-Дойл и Агата Кристи делают его героем своих произведений.

На долю старшего выпадет много испытаний, но всё же он проживёт дольше нас всех вместе взятых. И кажется, что сами Боги благоволят ему. Даже несмотря на несколько серьёзных травм, полученных в своих многочисленных приключениях.

Младшего брата своего я не помню. Знаю только, что он какое-то время будет вращаться среди бояр и прочего сорта богачей – шикарный, роскошный. Но, когда неспокойные времена наступят, как вы понимаете, станет уже не до бравады. Отчизна позовёт и его. Он, также как и наш старший, отправится на поле боя, где подарит надежду на спасение многим раненным солдатам. Смерть настигнет его в проливе Кея, у Эгейских островов. Именно там он вступит в неравную схватку с супостатом и, к сожалению, уже не вернётся домой.

Меня, к этому моменту уже не будет среди вас. Но обо мне будут помнить все. Преждевременная гибель моя станет высокой трагедией. Преданием, что известно вам до сих пор и наводит на множество странных мыслей и гипотез – как вообще раньше времени смог погибнуть такой величественный господин. Тот, кто был рождён для того, чтобы противостоять невзгодам, а, при необходимости, взять в руки пищаль и бороться с вражеской угрозой, отстаивая честь и достоинство своей Отчизны. Но, повоевать мне так и не удастся. Хотя проживи я его немного и меня бы точно поставили под ружьё. Несмотря на это, вы знаете обо мне намного больше, чем можете себе представить.

И вот он – я. Готовлюсь к первому в своей жизни плаванию. Уже наблюдаю как на борту суетятся сотрудники Министерства торговли Великобритании – осматривают спасательные шлюпки, сигнальные ракеты, аварийное оборудование и мы отправляемся в путь из Саутгемптона. И вот до меня, отдыхающего на верхней палубе, уже доносится голос, который возвещает, что всё в порядке. И у меня камень падает с плеч. Но стоит нам отойти от причала, как мы вместе с капитаном видим, как впереди маячит пароход «Нью-Йорк», который исполняет какие-то непонятные пируэты на воде, но мы чудом избегаем столкновения. Потом будут порты Шербура и Квинстауна, в которых мы подбираем новых пассажиров и запасаемся провизией. Нашу весёлую компанию сложно назвать скромной – 2226 пассажиров, включая членов экипажа и меня, разумеется. На самом деле вместимость на 200 человек больше, но в апреле спрос на подобные рейсы традиционно низкий. Зато сколько людей из разных стран, какое пёстрое общество – ирландцы, итальянцы, русские, сирийцы. И не только богачи, но и эмигранты, которые отправляются в это путешествие на поиски лучшей жизни и заработков. Наш капитан улыбается в усы – у него сорокалетний стаж морских путешествий, я полностью полагаюсь на него. Да и он уверен, что сегодня, как и всегда, всё пойдёт по плану.

Сегодня я персонаж, который был влюблён в большую воду. Как тот самый старик из произведения Хемингуэя – ну вы помните. Подобно ему, я тоже с непреодолимой тоской смотрел на горизонт – туда, где кружатся чайки. Я – конечно же, один из вперёд смотрящих. Любуюсь океаном, находясь рядом с капитаном, помогаю радистам принимать сообщения. Проверяю как дела у механиков. Частенько кручусь на кухне, потягивая коктейль в баре и слушаю прекрасную музыку оркестра. Такой океан нравился мне. 

Многие считают, что гибель моя – не результат случайного стечения обстоятельств. Что это некая запланированная акция, и я просто мешаю, понимаете в чём дело. Лучший из лучших. Профессионал в своём деле, на которого были возложены большие надежды. И кто-то скажет, что некие силы, управляющие нашим миром, действительно хотят воплотить теорию «золотого миллиарда» и сохранить власть в своих руках. И, покончив со мной, преумножили свои невероятные богатства. Или, по крайней мере, стремились к этому.

Поговаривают даже, что погиб в результате этого странного заговора – или всё же стечения обстоятельств – это уже как вам будет угодно - совсем не я, а мой старший брат. Ведь мы близнецы и отличить нас очень непросто. Переодень, наведи грим, добавь пудры, подведи нужные тени и вот они – не отличишь одного от другого. Впрочем, теория эта не проживёт долго, потому что рукастые «патологоанатомы» уже опровергнут эту мысль. Ну и представьте сколько работ следовало бы провести, чтобы сделать из него меня. Стоит ли такое чудовищное мероприятие потраченного времени и вложенных денег? Потерянной репутации? Ведь гибель моя создала невероятный резонанс в обществе. К тому же, вместе со мной этот мир покинет и мой отец. В честь него – намного позже – назовут целый астероид открытый в 2004-ом году. Так крепка память о нём. О человеке, которого вспоминают исключительно как героя. И я всё чаще прихожу к выводу, что просто не устроил Бога самим своим существованием.

Ведь Отец Создатель и Бог – два разных по природе своей существа. Одни – невероятной храбрости человек. Но второй… О Бог Мой… Второй – действительный распорядитель бала. Тот, кто властью своей спасает доброй заботливой рукой, но, когда на господство его покушаются, способен одним щелком пальцев своих стереть тебя, как ластик стирает с листа бумаги неверные линии карандашного наброска. Он благоволит сильным и смелым. Тем, кто не покушается на делание его. Меня же ждала совсем другая участь. Возможно имя моё разгневало его. Дерзкое. Напористое.

Впрочем, малого век спустя, я воскресну снова. И этому второму пришествию своему я буду обязан одному из мастеров современного кино, который до сих пор снимает свои шедевры. Кстати, мало кто из вас знает, но он отличился не только художественным фильмом, вышедшим на экраны в 1997-ом году. Через пять лет после своей триумфальной картины он снимет документальную картину, в которой под музыку Чайковского посетит мою могилу.

Впрочем существуют, определённо существуют какие-то странные знаки и странные силы, которые смешали два антициклона на пути нашего следования. Многие говорят, что они были вызваны рекордным приближением Луны к Земле – впервые за почти полторы тысячи лет это значение достигло своей минимальной своей величины. Но мы бодры. Я же в это время в трюме - беспечно рассказываю свои истории кочегарам – весёлыми ребятами, жизнь которых – не сахар, но, всё же, невероятно романтическое приключение. А потом поднимаюсь на палубу и начинаю вглядываться в ночной океан. Я слегка подслеповат, но вижу всю красоту ночного моря.

В 22:30 пароход «Калифорниэн», лёгший в дрейф в 50 километрах от меня, выходит с нами на связь, и я уже слышу эту тревожную беседу в рубке радиста… Вспоминаю старшего брата, который был такими же отважным мореплавателем как я, выдержавшим все невзгоды тяжёлых морских приключений. Настоящим морским волком.

В ответ на попытку предупредить нас, мой ассистент, радист Джек Филлипс, занятый передачей частных телеграмм на станцию острова Ньюфаундленд, отвечает своему коллеге «Заткнись, я работаю. У меня связь с мысом Рейс, а ты мешаешь!» Проблема, впрочем, была и на другом конце рации, поскольку Сирил Эванс – радист «Калифорниэна» вышел на связь совсем не по уставу, словами «Привет, старик, мы остановились …»

За час до этого, мы, с замещавшим капитана помощником, при помощи лампы Морзе устанавливаем визуальный контакт с пароходом, следующим встречным курсом из Галифакса. Мы даже не обращаем внимание на то, что встреченный корабль получил повреждение кормы и сообщает «Только что прошли через ледяное поле между несколькими айсбергами». На что помощник мой уже сигнализирует «Сообщение принято. Благодарим. Спокойной ночи». Я очень сильно удивился этому заявлению - ночь была безлунной, но звёзды светили достаточно ярко – они, вполне могли помочь нам определить препятствие прямо по курсу. Я разглядываю звёзды с палубы. В такие ночи они особенно прекрасны – как и моё настроение. Люди веселятся и чествуют капитана. Праздник удался на славу!

Как правило, дрейфующие айсберги отражают свет Луны или звёзд, а по барашкам на волнах их можно заметить ещё издалека. Но на море установился штиль, и барашки просто не просматриваются, хоть я и силюсь их разглядеть.  К тому же, именно сейчас мы проходим границу тёплого и холодного течений. В такие моменты нагретый воздух поднимается над холодным, что приводит к преломлению проходящего сквозь него света, вызывающего миражи, в том числе – ложный горизонт, лежащий выше реального. Он невероятно красив – скажу я вам. И гости выходят на палубы, кто-то из близких друзей, кладёт руку мне на плечо. Мы восторгаемся невероятными иллюзиями, которые плетёт Фата Моргана. Непросто рассмотреть что-то в таких условиях. Как выяснится уже позже – айсберг в условии столкновения течений вполне мог подтаять. И стать намного более прозрачным, чем уже привычные нам ледяные глыбы. Многие исследователи будут утверждать, что в этот момент он мог также перевернуться тёмной стороной вверх, отражая только чёрное ночное небо. Последняя ошибка была допущена в 23:30, когда на горизонте замаячила лёгкая дымка, которой никто из нас не придал значения.

Удар последует в 23:40. Можно даже сказать, что это скользящее столкновение. Ведь стальные листы обшивки выдержали. Не выдержали железные заклёпки грузового отсека, форспика и шестой котельной, принявших удар на себя. И тяжёлая боль от удара прошивает мой бок. Господи. Что же это происходит? Рёбра мои начинают стонать и одно из них не выдерживает – с гулом отлетает тяжёлая заклёпка и тут я понимаю… Понимаю, что я обречён. Это осознание молнией прошивает меня и внутрь огромного тела моего уже начинает литься холодная вода. Я испытываю настоящий шок. Как будто сотни ножей протыкают моё чрево. Гулким стоном сообщаю своим друзьям кочегарам, что что-то не так. И всё это кажется абсолютным бредом. Я не могу погибнуть и остаться здесь… Как же так. Я же был рождён для чего-то большого. Действительно великого…

Само столкновение на разных палубах ощущалось по-разному. Кочегары говорили потом, что чуть ли не попадали с коек. На верхних палубах, едва соприкоснувшись друг с другом, всего лишь тревожно дрогнули бокалы. И мне кажется, что для пассажиров моих это была всего лишь первая нервная дрожь, которая за три с половиной часа катастрофы из лёгкого замешательства перерастёт в ужасную агонию, выдержать один вид которой смогут не все.

Я помню всё – оркестр, играющий на верхней палубе. Пытающийся сдержать атмосферу переполняющего людей страха, переходящего в тревогу и последующий ужас. Я помню людей, которые отказывались садиться в спасательные шлюпки, если туда не удалось сесть и их близким. Я помню священника Томаса Байлза, исповедовавшего для всех страждущих. И… поначалу даже казалось, что никакой паники и нет вовсе. Что все занимаются тем, что умеют лучше всего. Остаются с теми, кого больше всего любят.

Вот, например, капитан Смит – в последний раз обходит шлюпочную палубу. Он ровным и громким голосом своим велит радистам, передающим бесконечный сигнал SOS, подумать о своих жизнях и спасти их. И постоянно повторяет «Теперь каждый сам за себя». Потом, за двадцать минут до полного затопления, уходит в капитанскую каюту, не надев даже спасательный жилет, и долго всматривается в картину, висящую на стене.

И мне не хочется сегодня создавать атмосферу паники здесь. Сейчас. Ведь все вы прекрасно знаете, что слово – очень сильный и могущественный инструмент. Я приведу только воспоминания одного офицера, своего пассажира. Он будет описывать самые пугающие минуты своей жизни так: «Вид холодной зеленоватой воды, устрашающе ползущей по лестнице вверх, врезался в память. Она медленно поднималась и одну за другой покрывала электрические лампочки, которые ещё какое-то время жутко и неестественно светились под водой.»…

Когда с тихим электрическим щелчком на мне погасла последняя электрическая лампа и страшные крики людей навсегда отделились от меня, оставшись где-то там, наверху, подарив мне тишину, я вспомнил одну легенду. Легенду о человеке, который умел летать. Его отец сделал ему крылья, и этот юноша полетел – высоко-высоко… И вот его фигурка уже теряется где-то в солнечном свете. И мы уже не можем её разглядеть…Почти тоже самое случилось и со мной.

Сегодня я лежу на глубине и мир мой тих и спокоен. Я больше не вижу света звёзд – они не могут пробиться через мрачные толщи вод, чудовищной пятой прижавших меня ко дну. Я, конечно же, скучаю по своим музыкантам. Но бассейны мои до сих пор наполнены. И, как бы жутко не звучало, я жду вас. Мне иногда кажется, что я преданный пёс, которого оставил хозяин. Неужели вы забыли обо мне? Мои бока обрастают ржавчиной. Среди собеседников – только души тех, кто так и не смог выбраться наружу. И, поверьте мне на слово – мертвецы рассказывают сказки. Их кости давно истлели, но они по-прежнему тоскливым воем своим оглашают ещё уцелевшие остовы кают. Кто-то безудержно плачет. Кто-то до сих пор не принял случившегося и надеется, что мы вот-вот войдём в порт. Они спрашивают капитана о времени нашего прибытия. А он только молчит, вглядываясь в искорёженную, съеденную ржавчиной, стену своей каюты. И по памяти пытается воспроизвести ту картину, которая уже рассыпалась в прах, но стала последним воспоминанием его. Иногда он тяжело вздыхает и думает о вас, люди. О том, что я – это всего лишь ваш мир в миниатюре. Мир, где льётся вино. Звучит смех и гремят бокалы. К сожалению, я не слышал этих звуков уже больше полувека. Но помню, что перед страшным ударом, скосившим моё ребро, люди всё проводили время также беспечно, как стаи маленьких рыбок, обосновавших мой мрачный остов. И вот они – огромные пасти мурен. Старый осьминог, который поселился в каюте первого класса. И айсберги, проходящие над нами время от времени. До которых мне, впрочем, нет никакого дела.

Вопросы капитана я оставляю без ответа. Потому что знаю, что когда придёт большая вода, никому не будет разницы до этих аналогий. Люди будут играть в крокет, пропускать бокалы с коктейлями – один за другим. И пока корабль с названием «Человечество» всё ещё бороздит просторы этого невероятного, полного опасностей мира. Мимо него проплывают призраки эпох – погибших цивилизаций и истреблённых народов. Жертвы ядерных ударов на своей утлой лодчонке. Но вот кто-то выходит на верхнюю палубу и, отвлекаясь от общего пиршества уже видит прямо по курсу, первые странные дымки, быть которых просто не должно. Сообщит ли он капитану судна? Завидит ли опасность в этих видениях прошлого? Я думаю, что сообщит. И курс обязательно изменят. Ведь нельзя пировать бесконечно. И ваша собственная безопасность – всегда в ваших руках. Я знаю это точно. И я верю в вас, люди.